Я не хотела, чтобы он сейчас, еще такой слабый, мучился подобными мыслями и строил планы, как все между нами исправить, но в целом он был прав. Нам обоим нужно будет крепко подумать над тем, как начать с чистого листа. Но предстоящая война, сказать прямо, смешивала все карты.
Кроме того, он был прав относительно моей крайней измотанности. Я пару недель спала урывками, ела кое-как и очень похудела. Несмотря на беременность, я не прибавила в весе, а потеряла около двенадцати фунтов. У меня ввалились щеки, а темные круги под глазами стали привычной чертой облика. Часто, глядя на себя зеркало, я думала, что надо, очень надо проглотить обед из шести блюд и лечь спать на целые сутки.
–– Ты должна отдохнуть, – настойчиво повторил Александр. – Пожалуйста, хотя бы ради наших детей, Сюзанна. Да и если мое спокойствие тебе дорого, ты оставишь меня. Боже мой, дорогая, ведь на тебе лица нет!
–– Хорошо. – Я кивнула и слабо улыбнулась. – Воля мужа – закон для меня…
Я знала, что теперь в мое отсутствие ничего плохого не случится.
Уже ложась спать, я подумала: «Он ведь ничего не знает о ребенке». Стоило ли ему говорить? Я колебалась, не зная, на что решиться. Близится война… Удастся ли мне выносить это дитя после стольких треволнений? Несколько раз за последние недели я видела пятна крови у себя на белье, и понимала, что только воля Божья уберегает меня от выкидыша. Может, через день-другой и говорить-то будет не о чем… С другой стороны, не заставит ли меня Александр остаться в Белых Липах, узнав о ребенке? Боже, если бы я знала! Мне хотелось сохранить свободу решений подольше.
Я решила с признаниями повременить и с этой мыслью уснула.
10
Доктор до поры до времени запретил Александру напрягаться, и я сама читала мужу все газеты, письма и счета, приходившие в поместье. К концу сентября герцог уже мог сидеть. В кресле слуга вывозил его на террасу. Осеннее солнце скользило по терракотовой плитке пола, играло в переплетах окон. Шуршали под дуновением ветра набившиеся под балюстраду желтые и красные опавшие листья. Я садилась рядом с мужем, он перебирал мои пальцы, и мы подолгу молчали, думая о нашем прошлом и будущем. Солнечные лучи грели мне лицо, и в этих приятных остатках тепла были для меня и надежды, и мечты о лучшей жизни, и блаженное облегчение, не покидавшее меня ни на миг с той поры, как я поняла, что Александр не умрет.