Вдохновение Мино
«Июль» – подумал Мино в один из солнечных дней после утренней прогулки и не смог вспомнить ни одного июля своей жизни. Наверное, именно, в июле застывает все, растворяется в небытии, испаряется. «Стиль» – подумал Мино. Именно на него уже никто не обращает внимания в июле, уделив внимание ему еще в мае. «Боль» – подумал Мино и осознал, что в июле боль затихает, наступает умиротворение, независимо от того, что происходит, вплоть до апокалипсиса. Июль – вот то самое пространство небрежной скуки, в котором скитаться можно целую вечность, или целый июль. На одном из экранов засветилась дата «1 июля н-ого года» и тинэйджерское время «15:00». На другом из экранов включилось кино, жесткое порно с неописуемо красивыми девушками, и Мино возопил что было сил: «АААА! Что творится? Прекратите, остановитесь», но плотское начало взяло верх над духовным. Когда кончал он, то рисовал в фантазиях своих губы Жюли, на которые падали капли его любви. «Пиши книгу» – загорелась надпись на третьем экране, и засветился индикатор в нише лифта для доставки еды в конце коридора главной спальни-студии, совмещенной с кухней и гостиной, ведущей в сад через кабинет. Что-то прибыло. Пища. Для размышлений, не иначе. Мино подбежал остроконечными прыжками, чередующимися мелкими шажками к месту подъемника, чуть было не сменив мелкие шажки на семимильные и не взобравшись на подъемник горнолыжного курорта, уносящего вдаль скалолазов, но одумавшись, добежав и отворив дверцу прибывшего ящика для еды, Мино увидел внутри небольшую шариковую ручку, настолько шариковую, что стержнем не пронзить вену, и блокнот с нежной бумагой, настолько нежной, что не порезать язык. Думал было порвать в клочья, но нервущейся оказалась бумага, растоптать в дребезги, но не ломающейся, как припортовая шлюха, оказалась ручка. «Ну, писать так писать» – подумал Мино, и расписался бы в тот самый момент на руинах человечества, если бы знал, как.
Камерная книга Мино
Топик Илоны
Сюита первая
Когда-то я увидел изнутри большой мир, изобилующий светлыми лицами. Для этого потребовалось ненадолго уйти из жизни и оказаться за гранью физической оболочки. Все, что происходило потом, после моего возвращения в тело свое, молодое (а как же), было отмечено скрытой связью с топиком Илоны. О топике том потом поэты слагали оды. Их не подпортив, годы громко прошли, влагая в уши красавиц томных те оды, но в раковинах ушных затерялись они, видимо, навсегда. Но не беда. До этого я Илон еще не встречал тогда. А та, кого встретил я, бездну раскрыла мне, о чем я узнал спустя чуть ли не вечность, хотя, даже секунда порой вечности всей длинней. Но не о том сейчас тропический сей рассказ.