Под влиянием научных предположений не только психика, но и отдельный человек, да и вообще все индивидуальные события подвергаются нивелированию и размытию. Эти процессы искажают действительность, сводя ее к концептуальному среднему. Не следует недооценивать психологический эффект статистической картины мира: она оттесняет индивида в сторону, подменяя его анонимными единицами, собранными в массовые формации. Вместо конкретного индивида мы получаем названия организаций и, как кульминацию, абстрактную идею Государства как принципа политической реальности. В результате моральная ответственность индивида неизбежно вытесняется политикой государства (raison d’etat). Вместо нравственной и психической дифференциации личности мы имеем общественное благосостояние и повышение уровня жизни. Цель и смысл индивидуальной жизни (единственной жизни, которая реальна) заключаются уже не в индивидуальном развитии, а в государственной политике. Последняя навязывается индивиду извне и состоит в осуществлении абстрактной идеи, которая в конечном итоге имеет тенденцию перетягивать всю жизнь на себя. Индивид постепенно лишается права принимать нравственные решения относительно того, как именно ему жить; вместо этого им управляют, его кормят, одевают и обучают как социальную единицу, селят в подобающее ему жилье и развлекают в соответствии со стандартами, доставляющими удовольствие и удовлетворение массе. Правители, в свою очередь, являются такими же социальными единицами, как и управляемые, отличаясь от них только тем, что служат рупорами государственной доктрины. Им вовсе не обязательно быть личностями, способными к независимому суждению; в первую очередь они должны быть скрупулезными специалистами, абсолютно бесполезными вне своей сферы деятельности. Именно политика государства определяет, чему учить и чему учиться.
Кажущейся всемогущей государственной доктриной, в свою очередь, манипулируют во имя государственной политики люди, занимающие высшие посты в правительстве, где сосредоточена вся власть. Всякий, кто путем честных выборов или благодаря капризу судьбы попадает на одну из этих должностей, больше не подчиняется никому; отныне он сам есть политика государства и в рамках сложившейся ситуации вправе действовать по своему усмотрению. Вслед за Людовиком XIV он может сказать: «