Услышав это, Перцев перестал развивать водочную идею, и даже его нос потихоньку принял естественный цвет.
– Вообще-то ты подал неплохую мысль, вернее, версию. Вот слушай: помнишь, года три-четыре назад торговые ларьки той деревни повадились рэкетировать заезжие молодцы из города, дань трясти.
– Да, да, – оживился Перец, – ведь деревня-то сама по себе немаленькая, да и на федеральной трассе стоит.
– Вот-вот! И у населения денежки имелись. Так вот, приехали пару раз, объехали торговцев, мол, дань платить нам будете. Потом приехали в третий раз, за данью. Помнишь?
– Ка-а-а-нешна… – дурачась, пропел Перцев. – Я ведь тогда гинекологом работал и поэтому, как врач хирургического профиля, принимал активное участие в… ликвидации следов антирэкетирской активности. Кстати, все пострадавшие дружно заявили, что сами упали и ударились, что их никто не бил. Потом через месячишко все снова повторилось – и снова им ввалили прилично. Правда, тогда это стало широко известно, но опять же – ни та, ни другая сторона никаких подробностей не сообщала, как менты ни бились. И до сих пор про то молчок. И организовал эту самозащиту Капитан – афганец, десантник. Он ребят учит до сих пор.
– Дело-то хорошее, – сказал Огурцов, – теперь ребята всегда за себя постоять могут, а в наше время это ох как пригодится.
– Вот и пригодилось. Тем более что у них есть еще и Артист!
Да, подумал Огурцов, Артист – это личность. Бывший заслуженный артист Российской Федерации, играл в московских театрах, спился, выгнали, ушел из семьи и покатился по стране. Один раз сидел в колонии, что рядышком с их городком.
– А помнишь, как он на гитаре играл? – словно бы подслушав огурцовские мысли, спросил Перцев.
– Еще бы! – улыбнулся Огурцов. Артист был драматическим актером, но гитара! Гитара была его вторым «я». И вот когда он отбывал срок, то устраивал концерты на летней площадке – когда разрешали, конечно. Там в зоне была сделана для собраний «контингента» сценка, примыкающая к административному зданию. И вот, когда Артисту давали гитару, он садился посреди этой убогой сцены и играл. Играл на обычной акустической гитаре. Играл так, что персонал, густо облепивший открытые окна «Белого лебедя», в открытую плакал, особенно женщины.
– Да, – откликаясь на свои мысли, сказал Огурцов, – это запомнится на всю жизнь.