Мелисса набрала другой номер.
– Солнышко, – заговорила она в мобильник. – Я еду в Нью-Лондон, сяду на первый же поезд… Нет-нет, просто хочу повидаться… Точно-точно… Да-да, конечно… Целую-целую, скоро увидимся… Ага.
Снаружи послышался гудок машины.
– А вот и такси, – сказала она матери. – О’кей. Целую-целую. Пока.
Накинув куртку, Мелисса подхватила сумку и провальсировала по комнате. А у двери сообщила в пространство о своем уходе:
– До скорого! – И почти встретилась взглядом с Чипом.
Он не мог решить, что это: превосходное владение собой или полное замешательство. Хлопнула дверь такси, заработал мотор. Подойдя к окну, он успел разглядеть сквозь заднее стекло красно-белой машины промельк ее волос цвета вишневого дерева. И после пяти лет воздержания решил, что пора купить пачку сигарет.
Надев куртку, Чип вышел и, не замечая прохожих, преодолел пустыню холодного асфальта. Бросил монеты в щель автомата с пуленепробиваемым стеклом.
Утро Дня благодарения. Снег перестал, выглянуло солнце. Над головой хлопали крыльями чайки. Свежий ветерок ерошил волосы, словно и не касался земли. Чип присел на холодные перила, закурил, черпая утешение в крепкой посредственности американской торговли, в простом, без претензий, металле и пластике придорожных агрегатов. Гудение бензонасоса смолкает, как только наполняется бак, процедура скорая и скромная. Полотнище с надписью «Большой глоток – 99 ц.» раздувается на ветру, рвется в никуда, нейлоновые растяжки натягиваются и вибрируют. Черный курсив цен на бензин – сплошные девятки. Американские седаны сворачивают на подъездную дорожку, снижая скорость до 30 миль в час. Оранжевые и желтые пластиковые флажки трепещут на проволоке.
– Папа снова свалился с лестницы, – рассказывала Инид под грохот нью-йоркского ливня. – Нес в подвал большую коробку орехов-пекан, не держался за перила и упал. Представляешь, сколько таких орехов в двенадцатифунтовой коробке? Они раскатились по всему полу. Дениз, я полдня на карачках елозила! До сих пор то и дело натыкаюсь на эти пеканы. Цветом они точь-в-точь как сверчки, от которых мы никак не избавимся. Наклонюсь подобрать орех, а он прыгает мне в лицо!
Дениз подрезала стебли принесенных ею подсолнухов.
– Зачем папа нес в подвал двенадцать фунтов пекана?
– Ему хотелось чем-нибудь заняться, сидя в кресле. – Инид торчала у Дениз за спиной. – Я могу помочь?