– А вы знаете, что ваши солдаты и офицеры наделали в Клину, в домике Чайковского, там, где он писал эти гениальные произведения?
Я коротко рассказываю ему об этом.
– Это ужасно! – говорит он. – Вероятно, так оно и было.
Видно, он хорошо знает, на что способно гитлеровское войско.
– Ну, а что еще написал Чайковский?
Музыкант молчит.
– Неужели вы не знаете? Никогда не слышали?
Музыкант пожимает плечами.
– Врет он, – сердито бормочет майор, – никакой он не музыкант.
– А каких еще русских композиторов вы можете назвать?
Рейнгард Райф морщит лоб. Он силится вспомнить.
– Чайковский, – говорит он, – и еще этот… тоже очень гениальный композитор…
Он шевелит пальцами, но вспомнить не может.
– Хорошо. Оставим французскую и русскую музыку. Как-никак, это музыка ваших врагов (умоляющий жест со стороны музыканта). Но вот ваш союзник – Италия. Любите вы итальянскую музыку?
– О! Итальянская музыка! Я очень люблю итальянскую музыку!
– Ну и прекрасно! Я тоже люблю. Расскажите мне об итальянских композиторах и назовите их сочинения.
– Верди, – сразу же вываливает он. – У него есть опера «Аида».
– Это правильно. А еще что написал Верди?
– «Аиду», – повторяет преподаватель теории музыки, – и потом…
Он шевелит пальцами. Я уже знаю, что это означает.
– Верди написал несколько десятков опер, и половина их всемирно известны. Их может перечислить любой первоклассник из музыкального училища. Ну, ладно, оставим пока Верди. Ведь не только Верди есть в Италии. Назовите еще итальянских композиторов.
– Россини. У него есть одна опера… очень хорошая… Ну, просто выскочило из головы!
– В конце концов это неважно, как она называется. Предположим, «Севильский цирюльник». Расскажите сюжет этой оперы.
Музыкант из Касселя молчит. Он красен. На лбу у него пот.
– Вы знаете, – говорит он, – на фронте так быстро все забывают.
– Как! И самая музыка забывается?
– Музыка никогда не забывается. Музыку Россини я отлично помню.
– Хорошо. Спойте мне любую мелодию из любого сочинения Россини.
Гнетущая пауза. Наконец музыкант из Касселя откашливается и говорит:
– Я, знаете, простудился на фронте. У вас тут в России такой мороз, что… гм…
Он показывает на горло: дескать, требуйте у него чего угодно, но петь он не может.
Я беру листок бумаги, вычерчиваю пять линеек, бодро ставлю скрипичный ключ и протягиваю листок гитлеровскому музыканту.