– Мифарес, брат мой. Ты знаешь, что из всех эгрегоров нашего круга, ты для меня самый ближний?! Глядя на тебя, я словно вижу себя, свои прошлые успехи и поражения.
Справедливость отошёл от меня, задумчиво отвернувшись:
– Я тоже в начале своего пути, дарованного Строителем, ошибался и мог делать не верные выводы. В конце концов, кто мы, по сравнению со своим создателем?
Пока Стареший говорил, меня не покидало чувство, будто первый из эгрегоров представлял себя на трибуне, как во время многочисленных собраний нашего круга. Начиная с тихой интонации, говорящий всё увеличивал напор и будто сам зал начинал сотрясать его голос, усиленный вековыми стенами зала.
– Ты слишком много времени проводишь в мире оболочек, Мифарес – слова звучали как обвинение. – Говорят, ты начал видеть в них не только хизию, но и признаки… Разума?! Равенства с эгрегорами?!
– Это не так, Старейший!.. – как можно более возмущённым тоном проговорил я, но Справедливость меня прервал.
– Подожди, я не закончил. Оболочки – это лишь хизия. Божественный нектар, что делает нас подобными Великому Архитектору. Но это не наделяет оболочек чем-то особенным. Они будто скот, что даёт нам мясо, если мыслить их ущербными категориями.
Магистр закончил, глядя на меня.
– Прости, Старейший, но мне не нужно это всё повторять. Я лишь инструмент в руках Всеотца, как и все мы.
– И ты готов сказать мне, что ни к кому не привязался?
– Конечно, нет, магистр. Это смешно. Как можно питать какие-то чувства к созданиям из плоти и крови?!
Справедливость ещё несколько мгновений смотрел на меня недоверчиво, но вдруг улыбнулся и шагнул мне навстречу, обнимая:
– Прости, Мифарес. Конечно, этого не могло быть. Ты самый талантливый из всех эгрегоров круга.
Справедливость сделал шаг назад, оставив кисти своих рук на плечах моей мыслеформы:
– Наверное, я сильно устал. Прибытие эмиссара слишком ответственное событие. Я думаю, ты понимаешь.
– Конечно, магистр. Это для всех нас радостное, но и хлопотное событие.
– Это очень верное определение, Мифарес. Не думаю, что кто-то из твоих братьев был бы способен на столь точное описание. Но это не то, ради чего я попросил тебя остаться.
Справедливость отошёл от меня, воздев руки к куполу зала. Потолок вдруг расстаял, став прозрачным, явив ночное небо, с яркими точками на небесной карте – звёздами. Они помигивали, будто стараясь что-то сказать мне в своём немом крике. И в самом центре обычного для оболочек ночного неба, я увидел алый шар почти прозрачного солнца, что слабо светилось будто призрак. Этот вид пьянил и разрывал мой разум одновременно. Долго смотреть я не мог, поэтому с большим усилием над собой, я повернулся к магистру.