– Дядя Сайрус, – начал П. Т. – А как ты будешь…
– Пошли, – оборвал его дядя и снова двинулся вперёд.
Вода пахла гнилью, что-то бесшумно скользило у поверхности и шуршало в зарослях тростника. Из тёмной, кофейного цвета жижи возникали причудливые деревья с длинными, широко раскинутыми перекрученными ветвями; далеко от ствола концы ветвей погружались в ту же кофейную жижу. Бесчисленные насекомые, назойливые, живучие, алчущие человечьей крови, впивались в кожу и даже не боялись, что их пришлёпнут. Вода заливала ботинки, штанины намокли и потяжелели, а дядя и племянник всё шли, шли.
Они направлялись не за болото. Они углублялись в него. Дядя Сайрус вёл племянника в сердце этого зловонного, гиблого места.
– Дядя Сайрус…
– M-м-м?
– А как же Никель-Айленд?
Что-то зашелестело над их головами в ивовых ветвях. Наверное, птица. Когда П. Т. снова опустил взгляд, то увидел перед собой человека – но очень-очень белого, цвета луны. Глаза человека, почему-то красноватые, смотрели прямо на них.
– Дядя Сайрус! – только и успел сказать П. Т., но человек уже исчез.
Потом до них долетел звук, напоминавший смех сумасшедшего. Дядя Сайрус огляделся, но, кажется, без особого удивления. Наконец он заговорил.
– П. Т., – произнёс он, – это и есть Никель-Айленд.
И вновь замолчал.
– А?..
– Ты прекрасно слышал. Я не собираюсь повторять.
– Это болото – Никель-Айленд? – П. Т. был ошеломлён.
Дядя Сайрус покачал головой.
– Не всё болото. Только эта часть.
– А где он кончается, Никель-Айленд?..
Дядя Сайрус ткнул пальцем куда-то в мангровые заросли.
– Там. Более или менее.
Похоже, он и сам не знал где.
Значит, вот он, Никель-Айленд, семейное предание, клочок бесплодной земли, единственное, что двоюродный дедушка Эдмунд Т. Гелиодор умудрился не проиграть. Единственное. Какое там королевство – пшик! Вода, гниющие деревья, ужи да лягушки. Никель-Айленд находился тут всегда, были у него хозяева или нет. И когда их не станет, он продолжит существовать, и плевать ему и на людей, и на то, как они его называют.
А раз королевства нет, то нет и короля – и, возможно, нет даже духа Майлуса Гелиодора.
Но как же все эти истории, обещания, байки про наследство? Отец же говорил эти слова, сидя с трубкой в зубах на крыльце: «Однажды ты станешь королём Никель-Айленда».
Королём топкой зловонной лужи.