– Тогда с какой стати вы с отцом пошли на такой риск – появились на сожжении и вели себя столь вызывающим образом? Что-то вы темните, – нахмурился Сковилл.
Я молчала, слушая ритмичный звук весел, ударяющих по воде. Когда наша лодка проплывала мимо стоявшего на берегу особняка, вдали раздались переливы женского смеха. Мне показалось странным, что кто-то сейчас вовсю веселится.
Следующая фраза сорвалась с губ Джеффри, как пощечина:
– Если меня везут в лондонский Тауэр по той простой причине, что я пытался заступиться за вас, юная леди, то у меня есть право знать все.
– Неужели в Тауэр? – прошептала я.
– Конечно. А куда же еще? – нетерпеливо сказал он. – Думаете, почему мы отправились вплавь по Темзе лишь некоторое время спустя? Нужно было дождаться прилива, чтобы пройти под мостом к Речным воротам. Но мы уже почти на месте, если я правильно помню эту излучину. Так что я жду объяснений.
Откровенно говоря, в глубине души я подозревала, куда именно направляется наша лодка, а потому не слишком удивилась. Но, услышав название древнего замка, содрогнулась. Я помню, как в детстве мои кузены, вооружившись игрушечными мечами, устраивали сражения. «В Тауэр его, в Тауэр! – кричали они побежденному. – Отрубить ему голову!»
Сумерки сгустились еще больше. Наступило то неопределенное время суток, когда солнце уже закатилось, а звезды еще не нашли свое место на небесах. Посреди Темзы, вдали от недавно зажженных на берегу факелов, воздух был густым и темным. И оттого, что я нечетко видела лицо Джеффри, мне было легче все ему объяснить.
– Маргарет, единственная подружка моего детства, была для меня больше, чем кузиной, – сказала я. – Я не могла допустить, чтобы она встретила такую жуткую смерть в одиночестве. Что руководило моим отцом, понятия не имею. Я не видела его несколько месяцев. Но клянусь вам, он не бунтовщик. Мой отец ненавидит политику, и все эти интриги его пугают. – Я вздохнула и продолжила: – Вы когда-нибудь слышали про Стаффорда?
Констебль задумался на мгновение.
– Кажется, это родовое имя герцога Бекингема?
– Да, – кивнула я. И добавила: – Он был старшим братом моего отца.
Голос Джеффри прозвучал глухо и осторожно:
– Третий герцог Бекингем был казнен по обвинению в государственной измене пятнадцать лет назад.
– Шестнадцать, – поправила его я, словно это имело какое-то значение.