– Подожди немного, – обратился он к немцу и, подкрепляя слова жестами, сказал: – Вот подвяжу подошву и побегу за санитарами, они тебя живо перевяжут.
Вовка сноровисто стащил с ноги ботинок, выжал воду из портянки, оторвал от неё узкую полоску материи и начал скатывать её в жгут. Вдруг он услышал осевший голос немца:
– Ихь браухе шон кайне занитэре. Ихь вайс, ихь штербе йецт.
– Слушай, фриц, подожди ещё минутку, – мальчик показал на запястье, где носят часы. – Не побегу же я в одном ботинке. Я быстро.
– Ихь браухе шон кайне занитэре, – настойчиво повторил немец, отрицательно покачивая головой.
– Не надо санитаров? – переспросил его мальчишка, указывая в сторону возможного нахождения санитарной машины.
– Ихь браухе нихьт. Эс ист шпэт, – подтвердил тот.
– Я понял, – кивнул ему Вовка. – Не надо так не надо. Тебе виднее.
Энергично встряхнув портянку, он туго навернул её на озябшую ступню и взялся за ботинок.
– Нэ надьё, – снова подал голос немец.
– Не надо? – не поверил своим ушам Вовка. – Что, не надо? Обуваться? Ха. Надо! Ещё как надо. Я тебе не аист. Мне стоять некогда. Нужно бегать, на двух ногах бегать.
– Ним майне штифель, – немец перевёл взгляд со своей ноги на ногу мальчика.
– Твои сапоги?.. Мне? – удивился мальчик.
– Я-я, – подтвердил немец.
– Нет. Не надо, – решительно отказался Вовка. – Не хочу. Носить твои сапоги и каждый день помнить о тебе. Не хочу.
– Я-я, – продолжал настаивать немец. – Ихь шэнке зи дир. Ду эринерст михь ан Гаврош.
– Гаврош? – уточняя, повторил паренёк. – А-а…Я читал про него, отчаянный хлопец. Но я не Гаврош. Меня зовут Вовка.
– Офко? – удивлённо прищурился немец.
– Владимир, – поправился мальчик.
– О! Вальдемар. Унд ихь бин Гюнтер.
– Ты – Гюнтер? – для верности переспросил Вовка.
Немец кивнул.
– Понятно, – сказал мальчик. – Сапоги у тебя, Гюнтер, конечно, ладные… Но я не хочу.
– Волен вир зи умтаушен, – шевельнул немец двумя пальцами, переводя глаза со своих ног на его ноги и наоборот. Тем самым, подтверждая догадку мальчика.
– Меняться хочешь? – жестикулируя, спросил Вовка.
– Я-я, – устало сказал немец. – Шнеллер.
– Ну, ладно уж, давай, – вдруг согласился мальчик. – Одной проблемой меньше. Все равно уж не забыть всё это.
С помощью жгута он основательно закрепил подошву на ботинке. Потом, с трудом сняв с негнущейся ноги немца сапог, примерил его: сидит хорошо. И только тогда мальчик поменял одну пару обуви на другую. Завязав последний шнурок, он взглянул на немца. И тут заметил, что его синие глаза заметно помутнели.