– Вы о той невысокой даме с… – Ровена взмахнула рукой, очерчивая невидимый горб.
– Она с детства читала как одержимая, – сурово закивала тетя.
Ровене хотелось поспорить. Наверняка существовала другая причина. Но графиня продолжила:
– И, откровенно говоря, дитя мое, ты выглядишь ужасно. Посмотри на себя: лоб жирный, волосы висят космами, и даже боюсь предположить, когда ты в последний раз принимала ванну. Ты одна из самых красивых девушек, что мне доводилось видеть на своем веку, но сейчас тебя и мимолетным взглядом никто не удостоит. Так что хватит.
Ровена потрясенно заморгала. Тетя считала ее красавицей? Но никогда раньше она не была щедра на комплименты.
К удивлению девушки, графиня присела рядом на обитую шелком софу и стиснула ее руку. Ровена попыталась припомнить, когда в последний раз тетя ласково к ней прикасалась, но на ум не приходило ни единого случая. Даже в раннем детстве, когда сестры Бакстон проводили в Саммерсете каждое лето, графиня вела себя отстраненно.
– Понимаю твою потерю. Я тоже рано лишилась отца. Но ты молода, и если бы Филип мог видеть тебя сейчас, у него разорвалось бы сердце.
Грудь свело болью. Не важно, какие мотивы преследует леди Саммерсет. Ровена без тени сомнения знала, что отец не одобрил бы ни хандру, ни потерю интереса к жизни. Она часто представляла его разочарование в старшей дочери из-за предательства по отношению к Пруденс. Но Ровене и в голову не приходило, что в равной степени сэра Филипа огорчило бы и то, как она обращается с собой.
– Вы правы, – покорно кивнула Ровена. – Пойду приму ванну.
Тетя Шарлотта легонько сжала ее руку и отпустила.
– Будь добра. Я сказала Элейн, что ей не придется сопровождать меня сегодня к соседям. Ты поедешь вместо нее. – Ровена открыла от удивления рот, и графиня довольно улыбнулась. – Так что оденься соответственно.
И в триумфальном шелесте юбок леди Саммерсет удалилась.
Через час, после ванны, Ровена сидела перед зеркалом, а Сюзи все еще пыталась высушить ее волосы.
– Будь у вас поменьше волос, было бы легче, – пожаловалась она, отделяя прядь, расчесывая и снова вытирая полотенцем.
– Если остричь волосы покороче и отказаться от корсетов, я смогла бы одеваться сама, причем вдвое быстрее, – согласилась Ровена.
– Эти дни не за горами. Помяните мои слова.
Ровена слабо улыбнулась: хотела бы она обладать подобным оптимизмом. Если подумать, то она мечтала ощутить что-нибудь, помимо грусти.