Католическая община была рада заполучить столь обширную территорию в самом центре христианского квартала, однако не дала ни пиастра на ремонт квартир. Поэтому жилье, кое-как залатанное самими обитателями досками, глиной, картоном и листовым железом, с каждым годом все больше ветшало. Кто-то пробовал подретушировать убожество аккуратными горшочками с цветами, однако сквозившее за всем этим уродливое лицо нищеты обнаруживало лживость показного благополучия.
Сам Двор находился в переулке Аббара, неподалеку от Восточных ворот. Тем не менее горожане рассматривали его как особую, изолированную часть Дамаска, словно над ним тяготело проклятие. Деревянные ворота бедняки давно уже пустили на дрова, оставив только каменную арку, однако ни один житель переулка не входил добровольно в эти владения нищеты. Их обитатели оставались в Дамаске чужаками. Двор милосердия походил на деревушку, перенесенную бурей в город со своего законного места где-нибудь на краю пустыни, со всей ее пылью и грязью, убогим населением и тощими бездомными псами.
Отец Салмана прибыл в Дамаск из Хабаба, маленького христианского селения на юге. Он искал здесь работу, и дальний родственник помог ему получить большую комнату во Дворе милосердия. Вторую, меньшую, отец Салмана отвоевал в кулачном бою с конкурентами, которые хотели занять помещение еще до того, как тело его бывшей владелицы предали земле. Каждый из претендентов явился со своей историей и неуклюжими доказательствами того, что именно его умершая хотела видеть своим единственным наследником, дабы душа ее упокоилась с миром. Иные называли ее своей дальней родственницей. Другие утверждали, что она осталась им должна. Однако одного взгляда на руки этих проходимцев было достаточно, чтобы понять, что они никогда не прикасались к деньгам. Когда же все истории слушатели признали лживыми, страсти накалились и в ход пошли кулаки. И здесь уж отец Салмана не знал себе равных. Одного за другим отправил он соперников в нокаут, а потом и обратно домой с пустыми руками.
– Ну а дальше твой отец сделал дверь между двумя комнатами, и теперь у вас есть двухкомнатная квартира, – рассказывала Салману Сара.
Дочери Файзы было известно все, недаром называли ее Сарой Всезнающей. На голову выше и на три года старше Салмана, она еще в детстве имела репутацию умной девочки и танцевала лучше всех своих сверстниц.