– Эдвард, – произнесла одна из подруг Сильви. – Тедди?
– Урсула и Тедди. Мои медвежата, – сказала Сильви и зашлась икающим смехом.
Урсула не поняла, при чем тут медвежата. Собачкой и то лучше быть. Перевернувшись на спину, она уставилась в небо. Боцман шумно зевнул и растянулся рядом. Голубое небо рассекали неугомонные ласточки. До слуха Урсулы доносились легкие позвякивания чашек о блюдца, скрежет и кашель газонокосилки, с которой управлялся на соседском участке садовник Старый Том, а ноздри щекотал перечно-сладкий аромат садовых гвоздик, смешанный с дурманом свежескошенной травы.
– Ах, – выдохнула одна из лондонских подруг Сильви, вытягивая ноги и демонстрируя стройные лодыжки, обтянутые белыми чулками. – Долгое, жаркое лето. Восхитительно, правда?
Умиротворение нарушил обозленный Морис, который швырнул ракетку на газон, да так, что она подскочила и упала с жалобным стоном.
– Не могу я ее научить – она же девчонка!
С этими словами Морис ринулся в кусты и начал крушить ветви палкой – в собственном воображении он перенесся в джунгли и размахивал мачете. В конце лета его ждал отъезд в школу-пансион. Именно там в свое время учился Хью, а еще раньше – его отец. («И так далее, вплоть до Норманнского завоевания», – говорила Сильви.) Хью утверждал, что это «подготовит Мориса к жизни», но, по мнению Урсулы, брат и без того был готов к чему угодно. Хью рассказывал, что на первых порах каждую ночь плакал, и тем не менее жаждал подвергнуть сына той же пытке. Морис, выпячивая грудь, заверял, что уж он-то плакать не станет.
(«А с нами что будет? – в тревоге спрашивала Памела. – Нас тоже отправят в пансион?»
«Если не будете разбойничать, никуда вас не отправят», – смеялся в ответ Хью.)
Раскрасневшаяся Памела, сжав кулачки, уперлась ими в бедра и прокричала в равнодушно удаляющуюся спину Мориса: «Ну и свинья же ты!» «Свинья» прозвучало в ее устах как донельзя бранное слово. На самом-то деле свинки бывали очень даже славными.
– Памми, – мягко упрекнула Сильви, – здесь тебе не рыбная лавка.
Урсула придвинулась чуть ближе к расположению кекса.
– Подойди-ка сюда, – обратилась к ней одна из женщин, – дай на тебя посмотреть.
Тут Урсула собралась улизнуть, но Сильви решительно пригвоздила ее к месту.
– А она миленькая, правда? – сказала гостья. – На тебя похожа, Сильви.