Теперь до их слуха доносилось только перешептывание Сильви с доктором Феллоузом; в конце концов Урсула сказала: «Пошли» – и взяла Тедди за руку. Он безропотно позволил увести себя вниз, в мамину спальню.
– Ты пирог обещала, – напомнил он.
– У Тедди кожа того же цвета, что у Бриджет, – говорила Сильви.
От ужаса у нее подвело живот. Увиденное не оставляло сомнений. Что до Урсулы – та оставалась просто бледной, хотя у нее потемнели веки, а кожа приобрела странный, нездоровый блеск.
– Гелиотропный цианоз, – определил доктор Феллоуз, измеряя пульс Тедди. – Видите, на щеках появилась красно-бурая сыпь. К сожалению, это наиболее тяжелая форма.
– Прекратите, умоляю, прекратите, – зашипела на него Сильви. – Избавьте меня от ваших лекций. Я вам не студентка, я их мать!
Как же сильно она сейчас ненавидела доктора Феллоуза. Бриджет лежала наверху, еще теплая, но уже недвижимая, как надгробная плита.
– Это вирус, – беспощадно продолжал доктор. – Вчера ваша горничная поехала в Лондон и там затесалась в толпу – простейший способ подхватить инфекцию. Заболевание распространяется мгновенно.
– Только не на этого. – Сильви неистово сжимала ручонку Тедди. – Только не на моего ребенка. Не на моих детей, – исправила она сама себя, потянувшись к Урсуле, чтобы положить ладонь на ее горящий лоб.
В дверях замаячила Памела; Сильви прогнала ее резким окриком. Памела заплакала, но Сильви было не до слез. Она оставалась один на один со смертью.
– Должен же быть какой-то выход, – обратилась она к доктору Феллоузу. – Что мне теперь делать?
– Молиться.
– Молиться?
Сильви не верила в Бога. Библейское божество представлялось ей несуразным и мстительным (Тиффин и все прочее), не более реальным, чем Зевс или великий бог дикой природы Пан. Следуя традиции, она по воскресеньям ходила в церковь, но свои еретические мысли держала в тайне от Хью. А куда денешься – и так далее. Однако же сейчас она молилась, истово, хотя и без веры, подозревая, что разницы не будет.
Когда у Тедди из ноздрей показалась сукровичная пена, похожая на «кукушкины слюнки», Сильви вскрикнула, как раненый зверь. За дверью подслушивали миссис Гловер и Памела: в этот редкий миг единения они держались за руки. Сильви выхватила Тедди из кроватки, прижала к груди и завыла.
Боже милостивый, подумал доктор Феллоуз, приличная женщина, а голосит, как дикарка.