– Гаврил, а зеркало у тебя есть?
– Чегось ты, добрый человек, церковь не дает вешать, говорят, зеркала и картины – все бесовское, только образа за застенком, – и Гаврилка показал пальцем на красный угол. – Сейчас подвода покатит на монастырский двор в Вологду, вас прихватит, вы только лишнего ничего не сболтните, пошли.
Хозяин, а следом за ним и гости вышли наружу, перешли небольшой двор и пошагали вдоль домов и заборов по улице. Утро было в полном разгаре, соседние крестьяне оказались заняты во дворах и на огородах, поэтому на них никто не обращал внимания. У третьего по счету дома стояла телега с запряженной рыжей лошадью. Возле ходил мужик и грузил мешки. Выглядел он моложе, ростом был выше Гаврила, одет примерно также, вместо бороды носил усы.
– Здорово, Дорошка. В Вологду запрягаешь-то, овес повезешь? – приветливо спросил Гаврил.
– И тебе здорово жить, Гаврилка, в нее самую, – не отвлекаясь от работы, отвечал Дорофей.
– Довезешь до Вологды-то двух людей монастырских? У них важное дело до самого воеводы, из Новгорода идуть, – почтенно произнес Гаврилка.
Дорофей посмотрел на путников в рясах и сказал:
– Ну, почто не отвезти-то, льзя, если дело такое, – показал на задний край телеги, где осталось свободное место, – седайте.
Андрей с Николаем уселись на телегу, нагруженную наполовину мешками, неумело подобрав под себя подолы ряс.
– Про табачок-то забыли, – терзаясь все это время, как бы невзначай, сказал Гаврилка.
– И точно забыли, – Николай запустил руку под рясу и достал из кармана полупустую пачку, две сигареты передал Гаврилке.
Дорофей с удивлением наблюдал за странными путниками. Пожав руку Гаврилке, Николай, не выходя из образа, окрестил того, а мужичек приложился губами к рукаву рясы, при этом счастливо улыбаясь. Телега медленно тронулась и покатила вдоль улицы.
– Батюшка раздает табачок пастве, как это знакомо из наших девяностых, прям картина через века, – грустно сказал Андрей.
Подвода поравнялась с сельской церковью, и оба новоиспеченных монаха перекрестились.
– Главное крестись правильно, тремя пальцами и справа налево, а то еще в раскольничестве обвинят, – напутственно сказал Николай.
– Так, вроде, раскол в середине XVII века произошел, если я правильно помню.
– Ну, может, и так. Крестись правильно, на всякий случай.