– Да, начинайте, а я пока пойду на кухню посмотрю телек, потом может присоединюсь. Сегодня слишком голова раскалывается для шумных посиделок, – произнёс я. Всё же мне не хотелось выглядеть перед приятелями ещё более странным сегодня. Не признаваться ведь, что меня от их общества уже откровенно тошнит последние пару сотен дней.
С бокалом белого бургундского в руках я откланялся и стал утолять тошноту алкоголем, как бы парадоксально это не звучало. Мужики начали разговаривать о всяком и, какой бы нелюбви я не испытывал к Григорьеву, мне было его по-человечески немного жаль. Вероломов и Кудрин были всё же людьми старой формации, и иногда им даже разговаривать не требовалось, чтобы понимать друг друга. На этот раз ничего не изменилось
– Ты видал, что у нас на юге то творится вообще, ад кромешный! – воскликнул Кудрин, да настолько сильно, что тихий скромняга Вероломов даже поначалу опешил.
– Да просто пиздец, как так вообще можно-то, мы их веками вскармливали, охраняли суверенитет, были братьями, а они снова начинают барагозить, – по шаблону ответил Вероломов.
Эти две фразы даже не требовалось произносить для того, чтобы понять настроения друг друга, но они повторяли схожие реплики из раза в раз. Как будто вообще есть разница, на юге пиздец, на севере, западе или востоке. Пиздец есть везде и всегда, даже в этом доме, в этой квартире и в этих головах.
Григорьева абсолютно не было слышно на протяжении первого получаса. Он откровенно скучал. Даже мой бокал порой издавала шипучий крик, ведь находящееся внутри вино было в панике от будущего переливания за пределы допустимых границ. Несмотря на негласное противоборство, наше с Григорьевым участие в разговоре с Кудриным и Вероломовым всегда перекашивало весы в сторону адекватного и здравого равновесия, делало его более ожесточённым и наделённым фактологией. И плевать, что он считает себя большим талантом и более сформированной в идеологическом плане личностью, меня всегда эти заявления задевали постольку-поскольку. Однако его напор и агрессия всё ещё выводят из себя, сраная мигрень.
– А ты читал новость про то, что они с нашими самолётами сделали? – с тоном школьной учительницы сказал Кудрин и сделал это настолько искусно, что мне даже захотелось встать и влепить жвачку прямо на его твёрдый деревянный стул.