– Саш, я даю тебе время ещё раз обдумать всю ту глупость, что ты сейчас сказал, и собраться с мыслями.
– Да поймите же. Вот вы считаете меня абсолютным профаном в классической литературе, и в вашей любимой литературе стыка веков, но в постмодернизме вы даёте мне полное право на мнение. Однако профаном я являюсь как раз-таки в постмодернизме, а в классике и модерне я человек разбирающийся. Потому что, пуская слюни от «своего Эко», я со всей серьезностью критики подхожу к произведениям прошлых эпох с желанием их деконструировать. Деконструировать ради того, чтобы избавить себя от разочарования, которое они мне доставляют. Для меня, по правде говоря, все уроки литературы по этим произведениям – это одно большое разочарование.
– Саш, на 180 градусов, прямо к двери. Жду отца завтра после 7 урока.
Я снова потерпел поражение в противостоянии, вылил в уши горсть терминов, даже не осознав до конца всю уместность их употребления, дурак. С неистовым желанием хлопнуть дверью и напиться ред булла вплоть до деконструкции своей жопы в ближайшей подворотне я вышел из кабинета. Терзала лишь одна мысль, существует ли вообще место, где не требуется противостоять? Где я мог бы сидеть/лежать/стоять, не важно, но в первую очередь погрузиться в облако всевозможных интерпретаций абсолютно любых вещей, без необходимости постоянно соревноваться с кем-то за право верховенства своей точки зрения. Место, где Наполеон будет одновременно освободителем, палачом, любовником, заикой и занудой, зайкой или же паскудой.
В общем я добрался до гардероба, по пути переговорив с парочкой одноклассников. Они были мне не сильно знакомы, так как в новой школе я находился пока где-то лет семь. И я честно должен признаться, что каждый раз во время этого общения представлял, как все эти люди стоят за решёткой гардероба и по очереди передают друг другу в руки мою куртку и сменку, как каждый из них хочет освятить свои руки частицей меня, а потом успешно вручить мне мои «державу и скипетр». Да, наверное, я действительно не очень любил этих людей. Однако одновременно с этим хотел и сам держать их сменки, хотел быть их самым лучшим другом. Я не видел в этом противоречии какой-то катастрофы своего существования. В конце концов я сам буквально полчаса назад сказал о том, что любовь слепа, и это вовсе не отрицает тот факт, что можно быть слепым лишь на один глаз. Своим противоречивым характером я лишь доказывал врожденный дуализм человека, никто, наверное, не будет спорить с тем, что жить с одной рукой или ногой не очень удобно. Два абсолютно противоположных настроения – страдание и крайняя степень эйфории давали мне трезво ощущать землю под ногами. Не ищите и здесь глупости, на сей раз я четко уверен в своих мыслях.