листок, покрутил в руках.
– Не знаю. А с чего ты взяла, что это меня рисовали? Губы
какие-то ненастоящие, женские.
– Ещё хуже! Что тогда эти женские губы делали у тебя в пиджаке?
Мне повезло, что у неё было игривое настроение.
– Диан, ну не знаю, нашёл. Может, в центре кто-то рисовал.
Мне понравился рисунок – вот я его и взял, положил в карман
и забыл. – Я сел обратно в кресло и попытался продолжить читать.
– Так ты же сказал, что тебе не понравились эти губы?– не
унимался мой следователь.
– Так, жена! Муж хочет есть и у него болит голова, поэтому не
приставай к нему со всякими допросами, а лучше накорми!
– Ну, пойдем.
13
Она скомкала листок, положила к себе в карман и пошла на кухню. Я в размышлениях пошел за ней.
– Выкинь эту каку! – Я поцеловал её в шею и ловким движени-ем руки, вытащив из кармана рисунок, бросил в ведро.
– Муж мой, не скрываешь ли ты чего?!
– Что ты, жена моя, кроме истинной суммы дохода, больше ничего! – Она села мне на колени и принялась резать хлеб.
«Прости меня, Диана, но за этим рисунком, который ты, не за-думываясь, разрешила выкинуть, столько всего…»
Я вспомнил, как она рисовала меня впервые, вспомнил кашта-новые волосы, которые прилипали к мокрому телу, вспомнил
какой-то неразборчивый стон и запах карамели, что ли…
Вдруг приступ желания, похожий на удушье, захлестнул меня
с головой.
– Диан, – я снял её с коленей, – слушай, я вспомнил, там, в Центре, договор завтрашний… его надо домой принести, прочи-тать…
– Сейчас? Ты же поесть хотел!
– Да вот, пока вспомнил. Уже сделаю сразу, чтобы потом не
возвращаться. – Я поцеловал её в лоб. – Сейчас… Я скоро буду…
«Карамель, Адель – желание обладать ею сию минуту было
просто неуправляемым! Терять голову? Нет, я терял всего себя, всего…»
Машина. Ни пробок, ни светофоров, или, может, я ничего не за-мечаю? Пульс неровный, бешеный. Вот этот поворот. Красные ворота. Открыты.
– Адель!
* * *
Через неделю я стал полностью понимать законченных нарко-манов. Каждый день я обещал себе, что это в последний раз, что
ноги моей больше не будет у этих ворот, но, только я закрывал
дверь её дома, как сердце мое обрывалось, я готов был на любые
пытки, лишь бы остаться ещё хоть на минуту!
14
Я думал о ней, стоя в пробках, думал, подписывая полугодовые
отчёты, думал, целуя Диану! Нет, не просто думал – я по-звериному хотел ее! Каждый вечер я был у неё и никак не мог ею