– Ах, так! – говорю я и берусь за вазу эпохи Мейдзи, стоящую на постаменте, с тем чтобы её разбить.
Но не тут-то было! Ваза только выглядит лёгкой, а на самом деле её абсолютно невозможно поднять. Так же, как и все остальные предметы, включая томик Пушкина. Я хочу сорвать со стены картину, которую только что спокойно отодвигала, но и она будто приросла или вдруг стала весить целую тонну.
Моё сердце начинает бешено колотиться. Вспоминаю, что паника плохой помощник, поэтому начинаю дышать, как меня когда-то научили: медленный вдох –выдох, лёгкая задержка дыхания, медленный вдох – выдох…
Успокоившись, пытаюсь ещё раз оценить обстановку. Чутьё подсказывает, что выход скрывается где-то там, в белом облаке. Сделав три дополнительных вдоха–выдоха, решительно перешагиваю через край золочёной рамы и иду вперёд.
Здесь сложно понять время, но, кажется, я бреду не меньше часа. А выхода всё не видно. Я так устала, что ложусь и сворачиваюсь калачиком. Кстати, здесь совершенно не холодно. И не жарко. Совсем как в утробе матери.
Я слышу какое-то бульканье и медленно погружаюсь в темноту. Неужели?.. Да-да, кажется, я нахожусь именно в ней – в утробе! Сейчас я вдруг очень хорошо помню, как точно также лежала в ней когда-то. Было темно и спокойно. Вокруг приятно журчало. Как через вату до моего слуха доносились другие смутные звуки. Голоса?
Довольно скоро стало понятно, что в этой утробе кто-то квартировал до меня. Позже выяснилось – его звали Михаил, Мишка. Познакомиться лично нам не удалось. Он, видимо, как-то сразу для себя решил, что ему в этой семье, а, возможно, и вообще в этом мире, рождаться не стоит, поэтому появился на свет мёртвым.
Помню, как настроение Мишки передалось и мне, поэтому я начала крутиться и выкручиваться. Пуповина крутилась и выкручивалась вместе со мной, постепенно обматываясь вокруг шеи. В итоге мои первые ощущения от вступления в этот мир оказались удушающего характера.
Семья приняла меня с выражением скорби на лицах. Ультразвук в те времена ещё не делали, поэтому до последнего все надеялись, что это Мишка передумал и решил вернуться. А тут – я.
Дед даже сплюнул. У него были большие надежды на мальчика. Во-первых, отец его уже подвёл – не смог повторить его военную карьеру, ему здоровье не позволило. Во-вторых, с мальчиками родителям намного проще.