– И только святая обязанность, – продолжал директор, – которую мы, присягая крестом и евангелием, приняли на себя (при этих словах он указал на образ)… обязанность! – повторил он с ударением. – Исправлять вашу нравственность, а не губить вас, заставляет нас предполагать, что большая часть из вас были вовлечены в это преступление неумышленно, а потому хотим только наказать зачинщиков. Извольте выдавать их.
Прошло несколько минут, но ответа на этот вызов не последовало.
– Господин Ферапонтов, выдьте на средину! – проговорил директор, как бы на что-то решившись.
Ферапонтов вышел.
– Вы, как старший класса, должны отвечать первый.
Иосаф сначала посмотрел ему в лицо, потом отвел глаза в угол на печку, потупил их и ни слова не отвечал.
– Я вас опрашиваю: кто зачинщики? – повторил директор.
– Я не знаю-с, – проговорил, наконец, Ферапонтов.
– А! Не знаете! Розог! – произнес директор, сколько только мог спокойным голосом.
Иосаф слегка побледнел; но молчал.
– Розог! – повторил директор уже более грозным голосом.
Учитель чистописания и рисования поспешил исполнить его приказание. Вошли сторожа с скамейкой и с лозами.
– Я вас спрашиваю в последний раз: кто зачинщики? Извольте или отвечать, или раздеваться.
Ферапонтов не делал ни того, ни другого.
– Раздеваться! – крикнул, наконец, директор, стукнув по столу.
– Нет-с, я не дамся сечь, – произнес вдруг Иосаф.
Мы все невольно вздрогнули. Директор откинулся на задок кресла. Инспектор сделал только жест удивления руками, а законоучитель возвел очи свои горе и вздохнул.
– Раздеть его! – произнес директор уже шипящим голосом.
Два сторожа подошли к Ферапонтову.
– Что ж, ваше благородие, разболокайтесь! – проговорил один из них и взял было его за борт сюртука. Но Иосаф в ту же минуту ударил его наотмах по морде, а другого толкнул в грудь, так что тот едва устоял на ногах, а сам, перескочив через скамейку, убежал. Двое остальных сторожей погнались за ним. Мы слышали их тяжелые и быстрые шаги по коридору.
Весь ученый комитет поднялся на ноги. Директор и инспектор несколько времени стояли друг против друга и ни слова не могли выговорить, до того их сердца преисполнились гнева и удивления. Учителя, которые были поумней, незаметно усмехались. Прошло по крайней мере четверть часа тяжелого и мрачного ожидания. Наконец, двое запыхавшихся сторожей возвратились и донесли, что Ферапонтов сначала перескочил через один забор, потом через другой, через третий и скрылся в переулке.