– Что-нибудь передать? – спросила девушка и улыбнулась. – Он такой сексуальный. Обожаю итальянцев.
«Сицилиец, – мысленно поправила Моне, – до мозга костей».
– Спасибо, я сейчас подойду, – ответила Моне. – Позвони миссис Уилкерсон и скажи, что мы делаем все возможное и к утру платье будет на месте.
– А оно будет?
Моне даже боялась представить негативный исход дела.
– У нас нет другого выхода, – твердо сказала она, выпрямилась и решительно отправилась в зал, чтобы встретиться с Марку.
На блестящем мраморном полу стоял Он и заполнял собой все пространство, от пола до стеклянной крыши. Высокий, широкоплечий, уверенный, состоятельный аристократ. Марку был одет с иголочки: в черный костюм, накрахмаленную белоснежную рубашку и голубой галстук. Моне знала: рубашка и костюм сшиты по индивидуальному заказу. Галстук оттенял ярко-голубые глаза и зализанные назад блестящие черные волосы. Раньше он носил волосы до плеч, а сейчас был коротко пострижен. На волевом подбородке красовалась трехдневная щетина.
Сердце грозило выпрыгнуть из груди. Воспоминания накатывали одно за другим. К счастью, он не сразу заметил ее, и у Моне было время немного прийти в себя. Она так старалась забыть прошлое, что сейчас оказалась не готова встретиться с ним лицом к лицу.
– Спокойствие, только спокойствие, – сказала она сама себе и шагнула к сицилийцу.
– Марку, какими судьбами? Выбираешь подарок жене?
Моне. Марку тут же обдало ледяным пламенем от звука ее голоса, он узнал бы его из тысячи, даже после восьми лет разлуки. Мягкий, обволакивающий, как и она сама.
Марку повернулся, в глубине души надеясь увидеть ту же маленькую, хрупкую улыбчивую девчушку, чьи карамельные глаза светились счастьем, но перед ним предстала совершенно другая женщина: худая, со спокойным без искорки взглядом, плотно сжатыми пухлыми губами, ни тени улыбки. Волосы убраны назад, а вязаный юбочный костюм цвета лаванды добавлял возраста. Если бы он не знал ее, дал бы все тридцать пять, а не двадцать шесть.
– Привет, Моне, – сказал он и подошел, чтобы поцеловать в обе щеки.
Она стиснула зубы, потому что едва могла вынести его прикосновение. Марку не ждал радушного приема.
– Надеялся, смогу украсть тебя после работы и поговорить в более приватной обстановке, – сказал он приглушенным тоном.
Лицо Моне стало непроницаемым. Раньше он мог читать ее как открытую книгу, теперь она – загадка.