— Вчера, купила себе сумочку от «Louis Vuitton», хочешь дам поносить? — заговорчески подмигнула она, будто мы уже были подружками.
— Я не увлекаюсь модой, — хмуро ответила ей, вместо того чтобы радостно хлопать в ладоши от перспективы поносить дорогое тряпье.
Ее лицо в удивлении вытянулось. И про себя я отметила, что девушка была не столь красивой, какой ее делал правильно подобранный макияж. Глаза слишком узкие, а линия подбородка излишне заострена, что делало ее черты более грубыми нежели милыми.
— А чем же ты увлекаешься? — мило пролепетала эта «гостья».
— Спортом, — хмыкнула я, а её лицо между тем приобрело досадный вид.
Отец зло зыркнул на меня, мол будь повежливее. Я же в свою очередь лишь закатила глаза.
Ирочка никак не прокомментировала мое фривольное поведение. Должно быть не заметила, а может просто тактично промолчала.
— Спорт, это хорошо, — сконфуженно прощебетала она, пожалуй излишне приторным голосом. — Я вот тоже спортом занимаюсь, — хихикнула, а после добавила, — частично.
— Это как? — скептически приподняв бровь, поинтересовалась.
— В спортзал хожу, на фитнес.
Мне с трудом удалось подавить желание фыркнуть. Я не считала фитнес спортом. Возможно его отдаленной пародией, но не более того.
Желание убраться отсюда росло с каждой секундой.
— Девоньки, а давайте выпьем за вас красивых, — произнес отец.
Сколько раз подобная картина за мои девятнадцать лет повторялись не счесть. Папа всегда брал инициативу на себя когда беседа заходила в тупик, или же когда я не поддерживала ее (что была практически всегда).
Я любила своего папу. Он вне всяких сомнений был хорошим отцом. Любящий, заботливый, внимательный и всегда готовый помочь и поддержать, однако при всех его достоинствах, как мужчина для женщины Варфоломей Давыдович был мягко говоря никаким. Безусловно, папа всегда был обходителен, почтителен, и многие женщины сами бросались на него.
Он мог быть самым прекрасным мужчиной если человек ему интересен, но стоило этой искре погаснуть, как он тотчас же превращался в холодного, отчужденного и хмурого сухаря.
Пожалуй, в семи случаях из десяти именно отец бросал своих барышень. Я не могла на него злится. У меня не было на это права. Однако и принимать всех его «дам» было выше моих сил. Однажды я допустила ошибку, и будучи еще ребенком привязалась к одной из папиных спутниц. Это был светлый эпизод в моей жизни, как для девочки. Полагаю, тогда я первый раз была девчонкой. Мне было всего восемь, а затем они с папой расстались и её в моей жизни не стало. Тогда, я стала ненавидеть все девчачьи вещи с новой силой и каждый раз устраивать дебош, если на меня пытались натянуть девчачьи шмотки. Конечно же, в какой-то момент я переросла этот период «капризов», но привычка осталась со мной и доныне.