– Задай вопрос полегче, – пожала плечами Майя.
– Ну как можно не помнить такие вещи? – широко раскрыла глаза неутомимая родственница. – Я вот лично помню всё.
– Ая действительно забыла, – твёрдо и холодно проговорила Майя. – Понравился – и купили. Нет у меня таких способностей, как у тебя. Я вот захожу к кому-нибудь, ничего не запоминаю. Пытай меня потом, как там да что – не скажу.
– А мне мама говорит, что с моей памятью я могла бы выступать в цирке, – победоносно заявила Зося.
Эдуард едко прищурился:
– Ну, тогда ты бы тут у нас точно не устроилась. Или для тебя специально нужно было бы цирк построить.
– Ха, и строить незачем! – ухмыльнулась Зося. – У меня цирк на работе. То перед всеми на задних лапках, как дрессированная собачка. А то сама всех по шерстке глажу, как дрессировщица. А бывает, что и по проволоке хожу. Противно. Но выхода нет. Я себя поедом ела раньше, а сейчас уж перестала.
– Вот и правильно, – серьёзно согласился Эдуард. – Не годится есть изо дня в день одно и то же.
– Ха, прав! – обрадовалась Зося. – Но знаешь, есть себя – отличная диета. Худеется классно.
– Лучше быть толстой! – презрительно ухмыльнулась Майя.
– Лучше-то оно лучше! Но как же себя не есть? Очень я обижена на этого Коварского, – зло раздула ноздри Зося. – Ещё родственник называется! У нас ведь недавно нашу начальницу, заведующую аналитической лабораторией, переманили в конкурирующую фирму. Толковая была баба. Ей там такие блага посулили, что, как её Коварский ни уговаривал, она ушла. Ещё бы. Та фирма – не чета нашей. Так я была уверена, что этот родственничек назначит меня вместо неё. Решила даже не ждать у моря погоды и пошла к нему. Сказала, что горы могу свернуть. Так нет!
Для таких, как Зося, у Эдуарда было короткое определение: мало сомнения и много самомнения. Он едва заметно улыбнулся, вспомнив Пушкинские строчки: «Воды глубокие плавно текут. Люди премудрые тихо живут».
– Так почему же он тебя не хочет назначить на должность? – с деланным сочувствием спросил он Зоею.
– Говорит, что у меня проблема с языком, – разозлилась она. – Естественно. Я не то, что эта Эммка, которая сегодня тоже была у Веры, ну помните эту, жизнерадостную? Мой язык мне нужен, чтобы за зубами его держать, а она его, шлюшка, в ход пускает, как надо.
Эдуард удивился: