– На тюрьму смахивает, колючка по кругу.
– Бро! Ты в какой тюрьме видел, чтобы так жилось? К тому же никого здесь не держат, и в любой момент можешь уйти, если захочешь.
– Почему бы тогда не уйти?
– А куда?
– Туда, например, – я махнул в сторону светлого пятнышка, горевшего вдалеке, и сам удивился. Это светлое пятно на общем чёрном фоне было там постоянно, но почему-то я только сейчас обратил на него внимание, – кстати, что это там?
– Трамвай, – он пожал плечами, скорчив кислую рожицу и сделав очередную глубокую затяжку.
– Трамвай?
– Блин! Ну, такая большая железная штука, которая по этим, по рельсам ездит. – Точно! Та дорога, по которой я сюда пришёл – это рельсы, а там вдалеке есть трамвай, на котором можно поехать… Куда?
– И куда он едет?
– Домой, куда же ещё? – Выкуренный до самой бумаги бычок полетел в сторону. Похоже, его искренне удивляла моя тупость. Дом… В груди что-то засаднило, а в голове с бешеной скоростью замелькал калейдоскоп смутных, неуловимых образов.
– А ты почему не едешь? Через кусты не пробраться?
– Делать больше нечего! Нафига вообще отсюда уходить? Дом не дом, мне тут прикольно, понял! Тёлки, травка, выпивка. Всё, что хочешь и как хочешь. А там ещё неизвестно что. Может мне там и рад никто не будет, а здесь мне все рады. Во как. Так что ну его нафиг. А кусты ерунда, хоть сейчас через них пролезть могу, да не охота. Ладно, бро, пойду я. На вот, – он выудил из кармана шорт мятую пачку и, вытряхнув из неё новую папиросу, протянул её мне, – покури лучше, расслабься, а то гляжу, тебе всякая хрень в голову лезет.
Подтянув ноги к груди, я механически сунул папиросу за ухо. В голове царил натуральный хаос, два голоса рвали меня на части, один вопил, что это ловушка и надо скорее отсюда сваливать, другой убеждал, что никуда этот трамвай не денется, и дом тоже, можем ещё потусить, ведь здесь так здорово, когда ещё так отдохнёшь. А до трамвая этого ещё топать поди километров дцать, а значит по любому надо сил набраться!
Так я и сидел, качаясь из стороны в сторону, обхватив руками согнутые в коленях ноги, но ни один из голосов не хотел уступать, и эта пытка становилась уже совершенно невыносимой. Казалось, ещё немного и они реально разорвут меня на две половинки. Стараясь не слушать этот неумолкающий спор, я медленно поднял чье-то чужое тело на непослушные ноги и заставил его сделать шаг. Затем ещё один. И ещё…