– Нас много копируют, – тут же заметила Лидия. – Используют талант Аркадия, при этом совершенно не уважая авторское право. Ведь талант неподражаем! Гения нельзя повторить! Но в России все через задницу: не уважают, не платят, не любят. Нас много раз приглашали в Америку, – женщина сверкнула глазами. – Но Аркадий – патриот, к сожалению, и не желает, чтоб сокровища, выходящие из-под его кисти, радовали чужестранцев. Музейные экспонаты мы сохраняем дома до лучших времен.
Все это я слушала с большим интересом и пыталась понять свое отношение к мелькающим котам на фоне всего подряд. И пришла к мудрому решению: ценить прекрасное по двум градациям – «нравится/не нравится». Такое же отношение у меня сформировалось к еде и напиткам.
Коты Аркадия Валюшкина мне нравились, и я широко улыбнулась, через улыбку выражая свою самую похвальную оценку, чем тут же заслужила плюсик в карму и дополнительное доверие, как к человеку и ветеринару.
Но после риторического вопроса о цене картин… (мне подумалось, было б неплохо приобрести одного такого кота руки гениального соотечественника и повесить в коридоре на радость пациентам и их хозяевам) …почему-то при детальном рассмотрении они перестали нравиться мне так явно. Выходило за одну картину четыре месячных оклада!
– Он также рисует и меня, и природу, – не могла остановиться, рассказывая о любимом муза, – но коты… Коты уходят как горячие пирожки. Мы вынуждены держать наших лапочек на особом содержании и постоянно отслеживать продажи в связи с предпочтениями клиентов. Последние таковы, скажу вам по секрету, – зашептала Лидия, понимая, что я вряд ли брошу свою работу и начну рисовать котов, тем самым отнимая хлеб Валюшкина, – что хотят видеть больше шотландцев и азиатов. Наши, родные коты не в моде. Поэтому мы приняли решение о кастрации и стерилизации Монэ и взяли узкоглазую Мурку в стан творцов. И собираемся адаптировать еще трех котов экзотических видов, – она развела руками, как бы говоря: а что поделать, рынок диктует правила.