У них все случилось сразу, и им было хорошо, не то слово, было просто потрясающе! Нежность, чувственность, счастье. Они стали встречаться каждый вечер, и не расставались до утра. Потом каждый мчался на свою работу. Зато выходные проводили вместе. И вдруг, когда был самый прекрасный, просто особенный, день, на пике чувств, она заговорила о свадьбе.
Свадьба?! Тантристу?! И вот тут-то стало ясно – она не понимает.
Он пояснил, что тантрические отношения – это чистый секс без завязок на какие-либо проблемы партнера, без узаконивания отношений, без всего этого. Она принялась спорить, доказывать что-то, он стал отвечать, распалился, и вдруг она умчалась. Но ключи свои не забрала, и его связку не отдала тоже. Так что оставалась надежда.
И тут он понял, что любит ее. Этого еще не хватало. Московский тантрист, член семинара, не должен «зависать» на этом. Только телесные игры, чувственность, и ничего другого. В этом – суть.
На следующий день его вызвали к следователю. Странно. Он пошел с непривычной тяжестью в душе, словно почуял неладное.
Его провели в кабинет. Кроме следователя, были еще двое в форме. Они смотрели на него с любопытством.
– В каких отношениях вы состояли с Белянчиковой Жанной Алексеевной? – спросил следователь, хмуро глядя ему в глаза.
– В близких, – выдал он.
– Когда вы в последний раз видели ее?
– Вчера.
– Вы ссорились?
– Ну, в общем, да, у нас была размолвка.
Он достал сигарету и смял ее.
– В котором часу вы с ней расстались? Как? Вы ее проводили до дома? Вы вошли в квартиру вместе с ней? У вас были ключи от квартиры убитой?
– Что? К-какой убитой? Жанну убили?
Он сжал в ладони сигаретные ошметки.
– Не прикидывайтесь. Вы обвиняетесь в убийстве Белянчиковой Жанны Алексеевны.
– Я ее не убивал! Да, у меня есть ее ключи, а у нее – мои. Но это еще ничего не значит. Она, может, не только мне свои ключи давала.
– А кому еще?
– Не знаю. Мало ли у нее друзей могло быть, она же знакомилась через инет, и возможно, не только со мной.
– Она найдена в своей квартире с ножом в сердце, а дверь была заперта снаружи. Вы ее убили, и спокойно ушли, заперев за собой дверь, – тяжело, словно камни, бросал слова следователь.
– При чем здесь я?! Может, она сама заперлась и покончила с собой, – вырвалось само. До него еще не совсем дошел страшный смысл фразы, произнесенной следователем. Он понял только, что его обвиняют. И стал защищаться. Инстинктивно.