– А почему бы им не заняться газетой у нас дома или же дома у Бауманов?
– Им нужно много разных книг из школьной библиотеки.
– Это в наше время мы не могли обойтись без них. Сегодня любую библиотеку заменяет интернет.
Аманда подняла голову, положив измазанный нож на край тарелки. В ее глазах заблестела улыбка, хотя сами уголки губ остались неподвижны.
– Родной, мне кажется, или тебя что-то беспокоит?
Ричард сел за стол и, взявшись за нож, начал методично резать на мелкие кусочки свой завтрак.
– Ты всегда ее покрываешь. Неужели я такой суровый отец? У нас прекрасная дочь, я полностью ей доверяю. И если ей хочется провести вечер с друзьями, то я ничего не имею против, лишь бы она возвращалась до полуночи.
– А ты можешь не заводиться в подобных случаях?
– Разве я завожусь?
– Прямо сейчас, – также улыбаясь одними глазами и не повышая голоса, в отличие от Ричарда, ответила ему Аманда.
– Я?!.. Ну ладно, возможно, я немного взволнован. Но это только потому, что я вновь не принят в Круг Посвященных.
– Ты мой бедный, – жалостно протянула жена и, подойдя к нему со спины, крепко обняла. – Ты наш добрый обиженный папа.
Ричард положил вилку и нож и повернулся к ней, присаживая ее к себе на колени.
– Разве я не достоин правды в это прекрасное весеннее утро? – он поцеловал жену в губы, не отводя взгляда от ее голубых глаз. – Чем я провинился?
– Во-первых, ты задаешь слишком много вопросов, из-за чего я чувствую себя на милом, но все же – допросе. А во-вторых, ты не веришь мне.
– Я не верю лишь тогда, когда мне говорят неправду.
– Выходит, по-твоему, я лгунья? – Аманда встала с его колен и уже хотела вернуться к делам, но Ричард успел ее ухватить за запястье.
– Ам-ам, я никогда не был о тебе такого мнения. – Он потянул ее к себе, увидев на этот раз улыбку и на ее губах. Она всегда улыбалась, когда он ее так называл. – Я просто имел ввиду, что ты мне чего-то не договариваешь, и я хочу знать, что именно.
На улице, около его красного «Крайслера» бесшумно остановился того же цвета «Порше» и просигналил два раза.
Аманда указала на окно и произнесла: «Вот что». Ричард подозрительно поднялся со стула и повернулся к окну.
За рулем дорогой машины сидел парень лет восемнадцати, с зачесанными назад густыми черными волосами. На нем была надета кожаная куртка с воротником-стойкой, а под ней виднелась белая майка с эмблемой «D&G». Он держал руки на руле, давая разглядеть Ричарду блестящие на солнце золотые часы и браслет. Увидев, что за ним наблюдает глава семейства, пижон помахал ему рукой, широко улыбаясь, демонстрируя белоснежные зубы.