При кажущейся эфемерности дознавательша выглядела дамой «приятной во всех отношениях»: с пышным бюстом и округлыми бедрами.
– Во-первых, скандалы – лишнее внимание, а гибель Михайловой – это, конечно, скандал – не в их интересах. Такими состояниями и должностями не шутят. Во-вторых, повторяю, – Молева снова хлопнула по-учительски ладонью по столешнице, – Михал Михалыч действительно полюбил Викуську. Прямо-таки христианской любовью. Судя по тому, что мне рассказывала Вика.
– А Виктория любила мужа и… – подхватила Люша, но Ирина перебила ее:
– Мужа она, конечно, любила… по-своему. – Молева поморщилась, подбирая слова. – Как вам объяснить? Она стала скрытной. Она в какой-то момент вообще стала другой. Красивая, звездная, даже веселая, но… не Вика. Чужие, может, не замечали перемены. Ее ведь многие не любили: выскочка, задавака, начальница. А была-то редакторшей в международном отделе много лет. Знаете, что это такое? Сиди на перегоне из Вашингтона или Каира, принимай чужие репортажики. Ну, два слова вырежи, если выпускающий скажет. – Молева взяла пульт, сделала погромче звук в телевизоре, висящем на стене – на экране шла заставка «Новостей». Ведущая со скорбным лицом открыла выпуск сообщением о кончине народного артиста. Пошел репортаж, в котором на нужном месте стояли кадры кремлевской хроники. Молева покачала головой: – Успели, ити их…
– Значит, что-то, по вашему мнению, изменилось в жизни Михайловой? – Люша вернула к нужной теме архивистку. Ирина выключила звук, стала поглаживать аккуратными пальчиками пульт:
– Да! Уверена! Что-то тяготящее ее, безнадежное. И это еще до смерти Лизочки. – Женщина припечатала пульт к столу, посмотрела на Люшу тяжелым взглядом, прищурившись.
– Я знаю Викуську сто лет. Менялся этот архив, начальство, мы все. Я, например, успела выйти замуж и развестись. Только наши отношения с Викой не менялись. Она как была для меня робкой редакторшей, так и осталась. А я для нее, наверное, грубоватой машинисткой. Так моя карьера на телевидении начиналась, – улыбнулась Молева, схватив теперь пластмассовую зажигалку.
– А тут – просто стена. Раньше она про все беды и радости, про малейшие увлечения свои рассказывала. Про сумасшествие с Колькой Толкаевым – это наш оператор погибший. Вика жутко в него влюбилась – чуть не преследовала. Но Колька отверг нашу королеву, представляете? А вскоре погиб. Глупо так. В командировке в Индии чем-то отравился, и его не успели до больницы довезти. И все эти метания проходили на моих глазах.