– Чего тебе, парень? – спросил я.
– Пойду с тобой.
– Зачем?
Он пожал плечами.
– А зачем мне оставаться? – ответил он вопросом на вопрос. – А тебе пригожусь…
По правде говоря, будущее Захарии в Равенсбурге вряд ли было бы таким уж беззаботным.
– А отец?
– Я ему только помешаю, – буркнул он. – Пусть лучше люди обо мне забудут. Я попросил его о двух конях, деньжатах, сабле, – хлопнул он себя по бедру, – и одежде.
И все…
– Ну раз так… – Я пожал плечами. – Будь у ворот, когда прозвонят на вечерню.
– Спасибо, Мордимер, – сказал он, а во взгляде его я заметил искреннюю благодарность. – Ты не пожалеешь об этом.
Ветер подул в мою сторону, и смрад, бьющий от Клингбайля, едва не парализовал мои ноздри. Я даже отшатнулся.
– Уже жалею, – пробормотал, но так тихо, что он почти наверняка не услышал.
– Здравствуй, – сказал я, входя в кабинет Хайнриха Поммеля.
Тот без слов указал мне в кресло.
– Натворил ты дел, Мордимер, – сказал, даже не тратя сил на вступительные слова.
– Я установил истину.
– Да-а-а, установил истину. И что мы благодаря этому получили?
– Что мы получили? Истину! Этого мало? Ну а кроме того, малое вознаграждение. – Я положил на стол толстый мешочек, наполненный золотом.
– Забери его, – сказал Поммель измученным голосом. – Я решил отпустить тебя, Мордимер, на неопределенное время. Решил также написать письмо Его Преосвященству с просьбой принять тебя в число инквизиторов, лицензированных в Хез-хезроне.
– Вышвыриваешь за то, что я оказался слишком проницательным, да? Слишком честным?
– Не вышвыриваю. – Он взвесил в руке мешочек и бросил его мне на колени. – Это прекрасный аванс, Мордимер. Ну и я думаю, что так для нас всех будет лучше.
– Почему? – спросил я расстроенно. Отложил кошель на столешницу. Тот был и вправду тяжелым.
– Ибо то, что для тебя лишь средство, ведущее к цели, для других людей этой целью и является.
Некоторое время я молчал.
– Значит, я должен был договориться с Гриффо, верно? Освободить Захарию, взять деньги его отца, после чего принять деньги от Гриффо Фрагенштайна в обмен на то, что мы сохраним его семейные тайны?
– Ты сказал, Мордимер.
Значит, Поммель хотел всего лишь спокойно существовать. Именно таков был закон его жизни. А ваш нижайший слуга стал причиной того, что жизнь его сотряслась до самых своих основ. Наверняка моему главе не понравился разговор с людьми в черном. Быть может, не понравился ему также слух, что граф Фрагенштайн утонул, когда его навестили инквизиторы. Поммель, как видно, имел не настолько большие амбиции, чтобы оказаться добросовестным инквизитором, – он предпочитал оставаться в фаворе у местного дворянства. Как знать, быть может, и сам мечтал когда-нибудь сделаться одним из них?