Место его судьбы выглядело слегка риторически – он как будто вернулся к началу всеобщей пустоты: четыре хижины без курьих ножек (съедены были), две лодки с навесами, кусок воды, сноп, солнечная батарейка у кафе, а в кафе на аукцион выставлен бутерброд с яйцом и чернокожая женщина кричит оперным голосом. Эта мистика могла бы любого напугать, но Сэвену она нравилась. Он с удовольствием сидел на берегу, застывший не как кулак, но как камень, сплетённый из мудрости и ожидания. Он сидел тут и никакой пропасти больше не видел и не видел марганцовку из крыш, а видел бонь, бень и пересыпные пейзажи – нечёрствые, неглухие, а движущиеся, подвижные, перекидные, как на календариках, хаотичные и в то же время последовательные. Зуд постепенно уменьшался, когда он тут сидел.
…Вышло солнце из полосы, выпрыгнуло, и вместе с ним прибежали сюда гуси, йети, звуки, малуки, вышли моряки, деточки, кольцеватые козы, все стояли и смотрели на белого человека большими глазами. Это непонятно было, какая тут страна, с виду – собирательный образ, однако слишком натуральный, будто помещён был во вневременные декорации, но в этом не было подвоха, в этом было чудо, но никак не подвох.
– Привет, – проговорил Сэвен. – Я где?
Но они не понимали, перемигивались, руками размахивали и всячески пытались общаться без слов. Так бы и продолжалось неизменно, так бы и длилось без конца, если бы Сэвен сейчас замялся и не проявил инициативу, но он не замялся и проявил, а именно – вынул книги из рюкзака и сложил из них домик: не для себя всего домик, но для головы конкретно.
– Я себя ищу, ищу место, в котором я настоящий есть, – имелось в виду.
И когда они увидели его инициативу, и когда они увидели, как независимо его голова может жить там, в этом маленьком домике, что он носит с собой, они поняли всё или что-то, и они окликнули его таким плотным родовым звуком, как будто он изобрёл для них творца повторно – если не самого первого изобрёл. Из народа сначала вышел танец – из всей группы, а вскоре вышел от них представительный, хоть и не менее тогций, чем другие, мулат. Он отделился от общей массы, заёрзал, ссутулился и смущённо сказал:
– Тебе через озеро к озеру.
– Лодку возьму? – спросил Сэвен мягко, стараясь не спугнуть собеседника.
Мулат потупил глаза и ответил:
– Можно.