Так вот и женился Юн-Чи-Юн. К свадьбе Юн подарил жене много платьев и украшений разных: и все дорогое, отборное. Но больше всего ей полюбились сережки с зелеными камушками. Уж так она их полюбила, что никогда из ушей не вынимала.
Долго да дружно они жили. Детей вырастили, поженили, состарились. Скончался Юн. А вдова его еще долго жила. Поселилась она свои дни доживать в келейке, что в саду, в дальнем углу стояла. Туда ей и пищу относили. Другой раз и забудут отнести. А потом не то, что пищу ей приносить, а и о том, что есть где-то какая-то старуха, забыли. И вспоминать о ней перестали. А старая все жила да жила; слаба совсем стала, жизнью тяготилась, но знала, что раз сама себе человечью жизнь выпросила – то и должна ее нести пока срок не выйдет.
А годы той порой шли да шли. Поколение сменилось новым поколением, а это опять дало дорогу новым людям. В Юновом доме жили после него дети, потом внуки, потом и правнуки. Под конец остался только один правнук Юн-Ван-Тен. А надо сказать, что потомство Юн-Чи-Юна было не по старику; старик всю жизнь наживал добро, а молодежь из поколения в поколение это добро проживала. Ко времени Юн-Ван-Тена дом совсем обеднел. Молодой Юн со своей женой последнее донашивали да доедали. Ленивы были оба, дела никакого не знали и умели только спать да между собой переругиваться. Наконец такие дни настали, что в доме сухой корки не было и продать было нечего: даже штаны и рубахи были проедены. Жена в дырявой юбке сидела, а Юн, в одном халатике по саду бродил. Раз, бродя так по саду, прилег он в тени. И видит – блестит что-то в траве. Поковырял – сережка… Должно давно кем обронена, в мох уже вросла. Вышел Юн на солнышко, чтобы лучше рассмотреть. Да, хорошая сережка… Золотая, с зеленым камушком… На задней стороне буквы какие-то… Читает Юн: «От Юн-Чи-Юна».
«Эге, Юн-Чи-Юн был мой прадедушка. Значит уж больше сотни лет этой серьге будет. Старовата, а все тэля[1] два за нее дадут.» Видит тут Юн – по дорожке старушка идет… Старая, старая, кое-как ноги волочит и сгорбилась в дугу. Видал ее как будто и раньше Юн в саду, да только как-то не примечал, а тут на радостях, что находку нашел, пошутить с ней вздумал:
– Здорово, бабка! Что это ты так сгорбилась? Аль стара сильно, аль потеряла что да ищешь?
– Ой родной, все вместе голубчик. И стара я, и потерю ищу.