Выйдя из фургона и проковыляв несколько шагов прочь, я опустился на корточки и сел на бордюр, уставившись на последствие страшной аварии. Боль от ранения продолжала терзать меня, вдобавок появившиеся новые ссадины делали моё дальнейшее передвижение маловозможным, так что я, обхватив колени и склонив голову, принялся молить о скорейшем восстановлении.
– Ангел! – закричал я, устремив взгляд ввысь. – Ангел!!! Где же ты? Неужели ты оставишь меня вот так?! Я не знаю, что мне делать теперь, ангел!
Но никто не ответил. Всё было без толку. Казалось, бездонное звёздное небо сейчас могло дать мне гораздо больше, чем все ангелы, праведники и прочие персоны, на этом свете. Только оно не использовало меня, в отличие от всех прочих, которые, как начало представляться, лишь бессовестно водили меня за нос. Не ведаю каким образом эта женщина наведывалась ко мне и почему её более никто не слышал, но нужно признать, что с «попечительством» та явно не справлялась. Я совсем не чувствовал себя в безопасности. Более того, я был измотан. И мне по-прежнему не давала покоя мысль об абсурдности происходящего. Как же я угодил в эту историю? Может быть, всё-таки стоило покончить с собой?
Неожиданно моё размышление потревожил грохот канализационного люка, который ни с того ни с сего открылся и высвободил наружу пару грязных, косматых, в изодранных одеждах, мальчишек. После зазвенело ещё некоторое количество чугунных дисков, и на дороге уже стояло с десяток детей и подростков. Они, не обращая на меня никакого внимания, принялись изучать содержимое перевёрнутой машины, вытаскивая из неё всё, что только можно было вытащить и даже разбирая, частично, её саму. Этот рой действовал на удивление слаженно и аккуратно, ловко затаскивая вещи, одежду и запчасти обратно в клоаку, из которой выбрался. И не прошло и пяти минут, как те, закончив своё грязное дело, стали один за другим исчезать с проезжей части.
Я смотрел на всё это со стороны и диву давался: насколько безобразна эта жестокая реальность, в которой невинные дети вынуждены были заниматься поборами и воровством. Им бы быть дома с родителями и не знать невзгод и голода. Но, увы, эти тощие сорванцы, сдавалось, не представляли себе жизни отличной от этой. Они были олицетворением людских пороков.
Наконец окликнув наиближайшего ко мне члена этой малолетней шайки, я громко задал тому вопрос: «не подскажешь, как пройти в библиотеку?»