– Вот бы штука была, – сказал господин Голядкин вполголоса, – вот бы штука была, если б я сегодня манкировал в чём-нибудь, если б вышло, например, что-нибудь не так – прыщик там какой-нибудь вскочил посторонний или произошла бы другая какая-нибудь неприятность, впрочем, покамест недурно, покамест всё идёт хорошо.
И довольно в зеркало глянул. Благосклонно хохотнул и зажмурился.
…Заскакал шарик. Запрыгали образы. Вот оно, место вожделения: шариком попасть в нужное место. Ах! Желанный выигрыш тогда! И всё, что после него: независимость, богатая жизнь. Всё, всё… Красота… И смысл существования своего. Или мимо… мимо. Тогда всё не так, всё иначе… Опять пустота, которую не заполнить, и снова – Голядкин.
Скорее на улицу. Из душной квартирки. Туда, где настоящая жизнь. Самая настоящая. А там – хоть грязный ветер в лицо. Но почему-то он почувствовал в себе что-то этакое. Нет, не что-то, – а кого-то такого… какого-то. Полного надежд радужных. И захотелось распахнуть шинель. И распахнул! И вицмундир новёхонький тоже… Тут страх обездвижил пальцы, что расстёгивали пуговицы. Не холод, а ужас застыл в суставах. Привычное движение стало немыслимым. Знакомые очертания зданий вдруг увиделись совсем другими. Память цеплялась за прежнее, но заволокло сознание, исчезла прошлая картинка, и с любопытством он вглядывался в эту, новую… А, может, и не новую, наоборот, очень старую, забытую незаслуженно.
Неожиданно появился звук, фиолетовый и липкий. Кольцом, как строгим ошейником, сжал горло. Дышать вначале, в первые мгновения, только в первые мгновения, трудно и напряжённо. Воздух вовнутрь не проходит и сразу – полный рот слюны. Плюнул яростно, злобно под ноги и заметил следы крови на манишке с бронзовыми пуговками. Ранки вылупливаются на шее чуть выше пёстрого шёлкового галстука… Ошейник-то строгий…
Но это всё – ничего-с… Главное, думку свою иметь. Вот Клара Олсуфьевна – такая красавица, так чувствительно романсы поёт, так танцует. И сегодня, в день её благословенного рождения, намерен он объясниться с предметом любви и предложение сделать. Тогда уж и благодетель Олсуфий Иванович всякое уважение выскажет избраннику дочери. Так показалось вдруг стоящему невзглядно в мутном осеннем дне города.
* * *
Много позже появится термин – мегаломания.
Встревоженность о важности себя самого: а всем ли о значительности его известно? Расстройство психики. Я узнал у психиатров. Болезнь выражается в предельной степени переоценки собственной весомости, составная часть паранойи. Только о недуге герой не подозревает. Поэтому не предчувствует и не предполагает, что ждёт его казённый квартир, с дровами, лихт и прислугой.