Она взглянула на меня страдальчески, вздохнула и вынула колоду засаленных карт, которые всегда носила при себе. На каждое гадание у бабки Аксиньи была своя колода: обычные (игральные) из 36-ти, цыганские, Таро…
– Родовое проклятие на твоем парне, – тихо проговорила она, тасуя колоду. – Прокляли Макарку, а с ним – и весь род по мужской линии. Отец-то Артема, Николай, тоже ко мне хаживает частенько – ноги у него болят. А дед его в войну ноги потерял. Думаешь, случайность? Нет, девонька, ничего случайного не бывает. Оно, конечно, проклятие-то, не вечно. Закажи в церкви молебен за здоровье Артема и Макарки. И скажи ему, своему милому, чтоб мысли его и поступки по возможности только добрые были.
– Как же… – протянула я с горечью. – Он о смерти только и говорит. А так он добрый, – добавила я. – Помните, он еще до болезни всех животных бездомных домой нес, сам лечил, кормил, выхаживал… Мы вместе скворечники по весне мастерили…
– А ты, красавица, попробуй этим и занять его сейчас. Хоть кошку, хоть собаку принеси ему. Авось, и отвлечется от тяжелых дум. Сердце свое раскроет. Через любовь возможно исцеление, к человеку ли, к животному. А боль, она эгоистом человека делает.
Она была мудрой, эта старая бабка Аксинья. Не имея никакого образования, она прекрасно лечила и была тонким психологом, умела вселять надежду в людей. Она же могла и убить словом. Дед Кузьма рассказывал, что, поссорившись однажды со своей соседкой, бабка Аксинья в сердцах выкрикнула: «Да чтоб куры твои все повымерли!». В течение месяца у соседки пали не только куры, но и несколько овец и корова, а сама женщина слегла в больницу с инфарктом. Бабка Аксинья объясняла односельчанам: «Слово-то мое крепко. И не хочу, да ранит. Разве ж я замышляла столько зла? Я припугнуть ее хотела. Чтоб ведьмой меня не кликала. Я ведь знаю, она с могил землю носит, к моим воротам подсыпает. Хочет меня со свету сжить. А я все равно плохого ей не желаю. Не таковская я».
Что-то пошептав, бабка Аксинья разложила аккуратно карты и снова посмотрела мне в лицо с жалостью.
– На него я загадала, – объясняла она. – И смотри, что выходит. Мысли его – все о тебе. И сердце свое к твоим ногам ложит. Любит, значит. А вот, гляди, червовая дама какая-то к нему с путью, с разговором, сердечно. А он ее в ногах топчет. Есть кто на примете?