Сколько я себя помнила, у меня всегда был бойфренд. Мальчики обеспечивали меня двумя моими любимыми вещами: вниманием и обожанием. Дома я просто купалась в них, поскольку была единственным ребенком двух любящих хиппи. Но вне дома я добирала это от парней.
Парни, парни, парни.
Конечно, как и с любым наркотиком, цена все время росла. Сперва я расплачивалась за ласку поцелуями и взглядами под юбку. Потом мое тело стало отличной валютой, но мои дилеры были готовы принимать кровь и слезы. Пришло время, и я начала предлагать им куски собственного сердца, обернутые в обрывки моей души. Все что угодно, лишь бы получать любовь и обожание.
А в мае я заплатила тремя сломанными ребрами и пробитым легким.
Но я не сдавалась.
Вдохнув, я втянула в себя этот мужской запах – сигаретного дыма и пота. Запах рок-н-ролла.
Мозолистые пальцы бас-гитариста скользнули по моей голой руке, вызывая мурашки. Мой лоб царапнула утренняя щетина взрослого мужика. А ровный стук сердца у меня под щекой казался почему-то давно знакомым.
Похмелье-шмохмелье.
Я парила по кайфу, как воздушный змей.
Я улыбнулась – мои глаза скользнули по холмам и долинам мужских мускулов, которые выступали из-под одеяла. Я не могла поверить, что это был тот же человек, который напугал меня вчера вечером. Может, он и выглядел, как два метра татуированного, пирсингованного хеви-металл-ужаса, но он был на все сто процентов обнимательным зайчиком.
Вздохнув, я наконец заставила себя сесть. Великан смотрел на меня мягкими, джинсового цвета глазами из-под таких густых и темных ресниц, что они казались подведенными, и мое сердце засбоило. Эти глаза, этот рот – узкий и поджатый, как будто на грани ухмылки или поцелуя – выдавали, что он совсем не так суров. Особенно при свете дня.
Ганс был страшно милым.
«Ганс».
Надо перед уходом запомнить его фамилию… И телефон… и несколько его детишек.
«Детишек… Блин. А мы…»
Оглядевшись, я произвела в уме быструю оценку.
«Одежда?»
«На нас».
«Воспоминания о траханье в ночи?»
«Нету».
«Саднящее жжение внутри?»
«Нет, ничегошеньки».
«Черт».
– А что ты тут делаешь? – спросила я, улыбаясь еще шире и стараясь не думать о том, на какое похмельное чудовище я похожа.
– Я спал… пока кто-то не вцепился в мою руку чертовыми когтями, – Ганс поглядел на свой бицепс. – Прямо странно, что я не истек кровью.