– Наша остановка, – девочка пробудила меня ото сна. – Выходить будешь или поедешь дальше?
– Да, я схожу с тобой… – безэмоционально пробурчал я, словно отойдя ото сна. – Почему бы и нет?
– Хорошо, пойдём, – обрадовано сказала она.
Мы вышли из автобуса на пустую остановку, занесённую снегом, и пошли в сторону клуба. Туда уже запускали народ – глуповатых девочек лет по тринадцать с зелёными, фиолетовыми, розовыми волосами и челкастых, нежных мальчиков в узких джинсах и клетчатых рубашках.
Мы тоже последовали к дверям.
– Похоже, на его концерт одни мелкие ходят, – усмехнувшись, сказал я.
– Не только, – возразила она. – Здесь будет много девочек из университета.
– Поклонниц?
– Да. Мне об Артуре вообще одногруппница сказала. Подруга моя. Та самая, которая не приехала. Яна.
Мы вошли, сдали куртки в гардероб и уселись за стол. Она заказала себе какой-то коктейль, а я, по привычке, стакан пива. Не буду перед ней вытрёпываться. В любом случае, мне тут совсем ничего не светит.
Она задала мне пару глупеньких вопросах о моей учёбе и немного поведала о своей. На лингвистике, где она училась, всё было куда серьёзнее. Но ей всё равно не нравилось. Она хотела уйти куда-то работать, чтобы не тратить столько времени попусту. Куда точно, Алиса не сказала. Да и мне было не очень интересно. Ещё у неё был вариант с обучением в Европе, но эту тему она развивать не стала, потому как боялась сглазить и решила не хвастаться перед плохо знакомым парнем. Вместо работы и учёбы мы снова переключилась на Клыка. Она спросила, как часто я вижу его в вузе, а я ответил, что редко, и замолчал. Она, впрочем, видела его не чаще.
– Мне всё время хочется подойти к нему, попросить автограф, но я так стесняюсь… В вузе неподходящая обстановка… А вот на концерте…
Она трещала об этом ничтожестве, не затыкаясь, но я почти не слушал её. Сконцентрировался на пиве, на которое Алиса смотрела, точно на мадагаскарского таракана, сидящего на столе.
Играла музыка. Люди шушукались о своих делах, делали последние заказы, встречались, жали друг другу руки и целовались. Неужели все они пришли послушать эту бездарность?
Скорее всего, читая это, вы всё-таки скажете, что я ему завидовал. И отчасти это было так. Но зависть была не только моей, она шла ещё и от тех поэтов, которые писали, оставаясь непризнанными и делая каждый свой стих достоянием не сцены, а мусорного ведра. Мне было обидно. Я чувствовал здесь какую-то вселенскую несправедливость, ошибку, воцарение пустоты. Да, она тоже здесь была. Здесь она царствовала. И в псевдопоэзии Клыка пустота была, пожалуй, главной героиней. Почему люди не видят её? Как ему удалось обмануть их… Как они легко ведутся на эту безвкусицу? Все эти вопросы бомбардировали мой мозг, и я всё больше погружался в недоумение. Я зачем-то отвечал своей спутнице, как-то говорил с ней, вроде даже смеялся. Но она казалась мне лишь подделкой моей фигуристки, дурацкой бракованной копией с целым ворохом недостатков. И их количество увеличивалось с каждым упоминанием одного только имени Артура Клыка.