– Не знаю, – пожал я плечами. – Но всяко лучше, чем у тебя. Ты же сейчас стоишь с ножом, а не я.
Вдруг из кабинки, наконец, выскочила одетая и приведшая себя в порядок Алина.
– Что ты делаешь, Вить?! – воскликнула она. – А ну отпусти его. И нож свой тоже убери. Вздумал тут в игрушки играть. Ты совсем дебил что ли? А если это люди увидят? Ты проблем хочешь?
Витя отпустил меня и мигом спрятал нож в карман. Лицо его сделалось виноватым. Он вёл себя словно ребёнок, которого мама забирает из песочницы, ругая за конфликт с другим мальчиком.
– Этот мудила назвал тебя тёлкой! – пытался оправдаться Витя.
– И что?! – воскликнула Алина. – Хер с ним.
Алина вышла, а Витя, на секунду задержавшись у двери, злобно произнёс напоследок:
– Ты мне весь секс, обломал, придурок. Я её на такой экстрим в туалете полгода уламывал, а ты пришёл и всё похерил, так ещё и тёлку мою обозвал. Ещё увидимся – я всеку тебе, так что жди, мразь, я…
– Погоди, – перебил его я, – если я не ошибаюсь, ты сказал «тёлка»?
– Да иди ты, – выплюнул он и, громко стукнув дверью, вышел из туалета.
Я встал, поправил одежду, которая ничуть не замаралась, и пошёл в кабинку. В ту самую, где они трахались… Я не знаю, что повело меня туда. Наверное, я думал, что там ещё сохранились следы их совокупления, что там ещё остался запах голой девушки, которого я никогда не ощущал.
Но запаха не было. Пахло обычными женскими духами. В мусорке лежал презерватив, который достали, но так и не успели воспользоваться. На полу не было больше ничего. На стене висела надпись «Ногами на унитазы не вставать». Я никогда и не вставал ногами на унитазы, но сейчас, после этого случая, из которого я вышел победителем и даже не получил синяк под глазом, я решил почувствовать себя царём горы, и встал на свой пьедестал. Сначала я смотрел вниз, на водичку, которая медленно окрашивалась в жёлтый цвет, но затем решил стрелять вслепую и посмотрел, что за мусор валяется за унитазом. Там было чисто – видимо, туалет мыли ежедневно. Однако приглядевшись, я заметил, что за туалетом лежало что-то блестящее. Закончив свои дела, я слез с унитаза, нагнулся и достал эту вещь. Ей оказалась обыкновенная женская заколка с цветочками и маленькой, едва различимой надписью: «дочке от папы».
«Может, эта заколка принадлежит Алине, – подумал я, – а может, она валяется тут давно. Хотя если за туалетом так чисто, значит её бы убрали раньше».