После этого мы зашли к поварам, но те сказали нам, что с кухни не вылезают, и потому особой помощи от них можно и не ждать.
Однако, чем больше людей мы обходили, тем большие сомнения нас разбирали. Конечно, мнение масс зачастую давит, но на следствии это не должно сказываться. Но, как мне показалось, Костя с Кустицким уже готовы были принять версию со снежным человеком. Особенно после слов водителя.
К вечеру мы обошли всех. Стало окончательно ясно, что Павлика можно не ждать. Мы с Костей усердно отругали Кустицкого за то, что не предупредил о возможной задержке, а мы потому были без каких-либо вещей.
Нас устроили в вагончик с Аркадьичем, и мы с Костей и Кустицким просто не могли дождаться, когда же он наконец заснёт, поскольку столько матов мы втроём и за всю жизнь не слышали. Казалось, он даже во сне материл саботажника.
Когда Аркадьич заснул, мы улеглись и погасили свет.
***
Я проснулся оттого, что меня тряс за плечо бригадир Коля.
– Скорее, – сказал он, явно будучи на взводе. – Антоныч!
Я встал, посмотрел на часы. Была четверть второго. Коля тем временем поднял Костю и Кустицкого. Аркадьич пару раз матюгнулся и, перевернувшись, захрапел в стену.
Мы вышли на улицу. Было довольно холодно. Площадка у вагончиков была ярко освещена, вокруг суетились люди, бежали к одному из вагончиков.
– Что там с Антонычем? – спросил я у Коли.
– Увидите, – ответил он, и мы пошли к отдельному вагончику главного инженера. – Я проснулся от крика. Выскочили с мужиками на крыльцо, смотрим – по площадке сломя голову несётся Антоныч и истошно орёт. Забежал он к себе, там грохот невероятный устроил.
Мы поднялись по крыльцу и зашли в вагончик. Там стояло множество мужиков, явно перепуганных случившимся.
– Ребята, разойдитесь, – сказал им Коля. – Да и оденьтесь, застудитесь же, прилетели в одном исподнем!
Мы протиснулись сквозь толпу и прошли вглубь. Коля был прав: кругом всё было перевёрнуто, рассыпаны бумаги и какой-то мелкий мусор. В углу у кровати, обхватив руками колени, сидел трясущийся инженер. Безумный взгляд беспрестанно бегал по стенам, потолку, полу и лицам собравшихся. Мы подошли к нему поближе, присели рядом с ним на корточки.
– Андрей Антонович! Эй, Андрей, – позвал я его, осторожно коснувшись рукава его куртки. Он одёрнул руку и ещё больше вжался в угол. – Андрей Антонович, Вы меня слышите? Ответьте мне, ответьте… – Его взгляд остановился на моём лице, в глазах появилось что-то разумное, он перестал дрожать. – Что с Вами случилось?