– Гойка в нашем роду! Азохэн вей! – кричала она на весь двор. – Твоя покойная бабка Эсфирь нашла тибе невесту – Софку, двадцати восьмилетнюю корову, дочь кривого Фимки Ройзмана с Пушкинской, которую никто замуж не брал. Но Эсфирь знала, что девочка хоть и страшная, как черная оспа, но за неё родители дадут хорошее приданное, лишь бы видать замуж за первого попавшегося дегенерата! А что ты? Ты плювал на старание и мнение родственников!? Помнишь, что ты сделал? Нет? Так я тибе напомню! Ицик, раз в жизни будь человеком и скажи правду! – кричала Маня. – Молчишь! Ты женился на правнучке пролетарского чекиста Соколова – Вальке, которая была брюхатой от тибя. Шмок! (недоразумение). РОдная мать от тибя отказалась и переехала жить к своему любовнику! А уважаемая Эсфирь Давидовна – твоя мудрая бабка, взяла и умерла всем вам назло! И такую судьбу ты желаешь единственному рэбёнку? А что ты не рассказал Славке, кем был его прадед по материнской линии? О его знаменитых подвигах! Молчишь? Герой! Отобрать у бедного ювелира последние камни, чтобы вименять их на пролетарские штаны и пару сапог, а жене, – на мгновение Маня замолчала, стараясь что-то вспомнить. – Ларка, – крикнула дочери, – что прадед Вальки, Сашка Соколов, в 1918 году купил своей первой жене Галке, за конфискованные у покойного Моисея Карловича камни?!
– Он сделал гешефт (выгодная сделка, обмен) с самим «Сивым», вором с Арнаутской, обменяв у него пару бриллиантов на кожаное пальто, а потом его же посадил за скупку краденного!
– Пожалуйста! Свидетель! Она знает всё! Моя дочь! – Маня указала пальцем в глубь квартиры.
– Тётя Маня, какой из Ларки свидетель? Шо вам надо все преувеличивать? Её тогда на свете не было! Шо она помнит из того, шо не знает?
– Как это «на свете не было»? Все, что знаю я, знает моя дочь! Ты не забывай, кем была Мария Ароновна в годы, когда партия послала её на отвэтственную работу! Я работала с самим товарищем Муровым! Фрол Сергеевич был главным чекистом города Одессы! Я знаю всё и про всех больше, чем любой одессит знает про сибе самого, – баба Маня прокашлялась, прочихалась, высморкалась, утёрла ладонью нос и продолжила. – Ицики, скажи мине, когда твоя рОдная мать увидела в первый раз своего единственного внука? Молчишь? Спратался за занавеску! А я тибе скажу! На твоих похоронах, когда Славке шёл двадцатый год! Если бы твоя мать не получила телеграмму, что ты скончался, не приехала бы до сейчас! Я права? Баба Маня помнит всё! Ларка, – крикнула, – ты помнишь этот нэйтмер (кошмар), когда Фрейда приехала на похороны Ицика?