Естественно, кроме дел насущных, то есть внедрения в новую обстановку и знакомству с родителями, меня интересовали события моих прошлых жизней, что предстояло выяснить в самое ближайшее время.
В общем, я нашел на стуле довольно грязную одежду и решил поискать что-то чистое, а все свое грязное имущество перестирать. Поэтому или заодно, решил сразу искупаться, раз уж это тело теперь мое, то пусть все будет «с чистого листа». Верхней одежды и нижнего белья в шкафу было немного, то есть мой герой жил бедно и очень просто. Пошарив в шкафу, я выбрал одежду, которая выглядела поновее и отправился искать туалет и ванную. В двухкомнатной квартире санузел был совмещенный, в котором были установлены старенький унитаз, старая чугунная ванна, состарившаяся еще при императоре Николае втором и стиральная машинка «Сибирь» с валками. Такая же была у деда в моей первой жизни. Я нашел новую щетку еще с натуральной, желтой по цвету, щетиной, а не пришедшим им на смену щеткам с белыми искусственными волокнами и умылся. Потом залез в тяжелую чугунную ванну, не прогибающуюся коварно под тобой, как современные металлические, и искупался под душем. В общем, совершив ритуал омовения, я был готов к подвигам. Было слышно, как на кухне что-то шипело на сковородке, то есть хлопотала маман, что-то готовя поесть. Одетый в чистое белье, я протопал на кухню, разведать, чего можно перекусить. Там готовила обед моя новая мама. Тут же дегустировал водку, заедая ее завтраком из сосисок и макарон мой новый отец. Для меня это были чужие люди, никаких теплых чувств я к ним не испытывал, поэтому мамой и папой, как я когда-то очень давно называл своих родных родителей, называть их не собирался. Новые родители были обычными людьми из трудового сословия. По моим подсчетам матери было лет 35, но выглядела на все 50 – усталая, забитая, рабочая женщина. Надо будет узнать, кем хоть она работает и где, тоже самое надо выяснить и про отца. Отец был довольно высоким человеком, понятно в кого я пошел, но чувствовалось, что он был пьющим. Пустой взгляд безжизненных глаз, в которых нет ни радости жизни, ни ее смысла. Два усталых человека-автомата. На меня они глянули, но без энтузиазма.
«Садись, покушай, Вить, – сказала мама, – ты сегодня с утра переоделся в чистое, что-то случилось?