Алексей непроизвольно осмотрелся. Публика в «Подвальчике» была приличная, со средствами. Судя по внешнему виду, культурно отдыхали в основном государственные служащие из союзного министерства путей сообщения и заодно с ними несколько лиц из предпринимательского сословия. В стране обновленного социализма бизнес больше не считался криминалом – разумеется, если был лицензирован и сертифицирован соответствующими органами.
За соседним столиком сидели, судя по обручальным кольцам, муж и жена, оба лет тридцати или около того. Жена что-то говорила мужу на ухо, отвлекшись от зеленого чая с пирожным. Рядом с посудой лежали зеркальце и косметичка, тут же стояла расстегнутая дамская сумочка.
На Ирину и Алексея никто не глазел, все были заняты исключительно собой.
– Чего тебе бояться?
– Вдруг это с Ваней связано, – очень тихо ответила она.
– Он что, вляпался куда-то? Насколько я могу судить, нормальный малый, не пьет, не курит, книжки умные читает, – Алексей был на самом деле удивлен.
– Дочитался, похоже.
– Не понял.
– Ты хотя бы в общих чертах в курсе, что в городе творится? Или дальше своей партийной жизни совсем ничего не видишь? – прошипела Ирина.
Расстались в начале девятого. Ирина велела не провожать ее, и Алексей покинул кафе спустя минут пять. Ближе к ночи потеплело, подул ветер. Пробок на Садовом уже не было, машины проносились на большой скорости, ярко светя фарами. Гончаров оставил свою «Ладу» на служебной парковке у здания «Правды» и прибыл сюда на метро. Теперь он решил прогуляться до Комсомольской площади.
Естественно, он был в курсе того, что творилось в Москве. На седьмое число так называемая оппозиция назначила большой смотр сил. Так называемой ее называла газета, сотрудником которой являлся Алексей. Сама она величала себя демократическими силами и сторонниками перемен. Через семнадцать лет после завершения перестройки борцы за свободу опять напоминали о себе. Впрочем, их состав заметно изменился: ярые трибуны краткой эпохи Горбачева в основном покинули страну. Власть не чинила им препятствий с выездом – более того, настойчиво предлагала всем несогласным воспользоваться такой возможностью.
Сейчас мало кто мог припомнить имена Афанасьева, Попова, Собчака, Станкевича, Старовойтовой и даже непреклонного Гдляна с его обязательным напарником Ивановым. Ни одного из этих людей не упоминали в учебниках истории. Только об академике Сахарове «Большая советская энциклопедия» в дополнительном томе скупо писала, что тот «подпал под влияние крайних антикоммунистических элементов, которые пытались использовать его как знамя».