– Хватит, Иф, – сказал Макс, пальцами впиваясь в скалу.
Эфраим прищурился, что указывало на назревающую в его голове выходку, но лишь качнулся назад к утесу.
– Береги шкуру, Ньют. Не доводи себя до инфаркта.
Эфраим, прижавшись лицом к камню, почувствовал, как бешено свистит его дыхание. Волны ритмично бились о скалы, море с бульканьем втягивало пенящуюся воду. Руки дрожали. Длинные сухожилия, тянущиеся вдоль икр, подергивались.
«Мы можем умереть. – Мысль лезвием гильотины пронзила мозг Эфраима. – Один поскользнется, другой попытается подхватить – закон скаутов номер два: скаут всегда предан своим товарищам; он должен оставаться им верным несмотря ни на что, – потом следующий и еще один, пока все не повиснем и не свалимся гирляндой бумажных человечков».
Идущий во главе отряда Кент уже понял, что выбрал неправильный маршрут. Но кто же в этом виноват? Тим, раз отправил их одних. Монотонный металлический гнев пульсировал в висках. Тупой Тим виновен в том, что разум Кента парализован страхом. Тупой, тупой, тупой…
По другую сторону коварного уступа тропа расширилась. Кент помог перебраться Эфраиму, затем Шелли, а после Ньюту и Максу. Ребята молча шли вдоль пологого подъема, обливаясь потом и тяжело дыша. Тропа выходила на плоскую скалистую площадку с видом на океан.
Эфраим обеими руками толкнул Кента в грудь. Тот отшатнулся.
– Отличная идея, гений.
– Это не моя… Я не нарочно. – Шея Кента сделалась пунцовой.
– Лучше не давать тебе ключи от самолета, чувак. – Эфраим задрал голову и почти уперся в подбородок Кента. – С твоим топографическим кретинизмом ты бы всех завез на Солнце.
Эфраим сжал кулаки. Кент знал, что тот не постесняется пустить их в ход. Иф ввязывался в драки. А Кент не так уж и часто. Конечно, он пихал других мальчишек и зажимал их шеи в захват, но никогда не дрался по-настоящему. Не приходилось. Он был крупнее, а это и пугало, и отбивало охоту на него наброситься.
Но сейчас перед ним стоял Эфраим – взведенная пружина из мускулов и раскаленной ярости – и бросал ему вызов. Волосы Кента от пота липли ко лбу. Кровь в черепе стучала в ритме хай-хэта. Он представил, как ему в подбородок прилетает кулак. Вообразил свое падение и боль в подвернутой ноге. От таких видений во рту сделалось кисло.
Эфраим пренебрежительно толкнул его: