– Вы меня разрезали? – Спокойно спросила Василя.
– Нет. Кесарево не делали, после стимуляции вы, как ни странно, родили практически сами, пришлось сделать несколько разрезов, но потом все ушили..
– А ребенок? – Внутренне похолодев, спросила Василя.
– Девочка не выжила. – Отрицательно помотал головой врач. – Поверьте, мы сделали все возможное. Но когда вас привезли сердцебиения уже не было, её подключили к аппарату, но легкие не развернулись и она не задышала..
Будто огромный колокол зазвучал внутри похоронным боем. Раз за разом, гулко и громко, отдаваясь в висках. Она не слышала, что говорил врач, только как молитву шептала про себя..
« – Руслана больше нет.. Ребенка больше нет.. Нас больше нет..»
– А мой.. – Василя запнулась и через силу продолжила. – А вы знаете что-нибудь о мужчине из того же дома, Аксарин Руслан?
– Да, знаю. К сожалению. – Вздохнул врач. – Ваша подруга рассказала, кем он вам приходился. Это ведь был отец вашего ребенка? – Спросил он и увидев утвердительный кивок, продолжил. – Он скончался ещё до приезда скорой. Травмы головы несовместимые с жизнью.
Девушка прикрыла глаза и глубоко вздохнула. На удивление в этот раз тело не отозвалось болью, словно с ней ничего не произошло и она была здорова.
– Когда меня выпишут? – Спросила Василя, не открывая глаз и изо всех сил сдерживая слезы.
– Нам нужно несколько дней вас понаблюдать. Не лежите. Вставайте и как можно больше ходите. Расхаживайте себя. Сначала будет больно, но постепенно все должно наладится. Если все будет в порядке и не будет температуры, то выпишем вас долечиваться домой.
– Понятно. А теперь уйдите.. – Девушка открыла глаза и увидела взгляд доктора, внимательно смотревшего на неё. – Пожалуйста. – Тихо добавила она. – Я хочу побыть одна.
– Не получится. – Сказал Овчаров. – Там, в коридоре, ваша мама. Она уже третьи сутки тут дежурит. Неужели вы не хотите увидеть мать? Я не имею права не пустить её к вам.
– Маму хочу. – Едва слышно сказала Василя.
– Вот и хорошо. – Врач легко встал. И вообще было непонятно, сколько ему лет. Выглядел он молодо, но глаза – ах, эти глаза, они всегда выдают людей, уже имеющих определенный житейский опыт. Хотя это может быть и профессиональная деформация. Кто знает? – Если вы захотите поплакать, то не сдерживайте себя. – Сказал доктор, дернув уголком рта. – Это бывает очень полезно – выплакаться. Позже к вам придет психолог. И не спорьте, – поднял он руку, пресекая в зародыше любые возражения, – это обязательная, стандартная процедура.