После дегустации тридцати наименований, заканчивающимися традиционно тяжелыми напитками, Олег решил изготовить свой фирменный бутыль и направился к столу гончара, где хранились глина и вода.
Не видавшие столичной удали и отпетого хулиганства, работники винного завода бледные от шока, не могли тронуться с места, глядя как глиняные брызги летят в их сторону, пачкая белые одежды, отглаженные и накрахмаленные к приезду высокой персоны.
От стыда свалиться без чувств меня спасала мысль, что мы с Олегом не с одного города и не имеем ничего общего, кроме паспорта, выданного одной страной. Если все спонсоры выглядели так и вели себя так, даже обладая спортивным телом, фаянсовой улыбкой, чувством юмора, дорогущим одеколоном, золотыми часами, шикарной машиной и люксовой баржей, всего этого не хотелось даже за все золото мира. Будь оно не ладно!
Когда глина закончилась, Олег упал на бочки с созревающим вином и работники помогли мне донести его до машины. Запятнанный директорат отдал мне на руки какие-то бумаги, флаеры и прочую сопроводительную документацию, чумазые секретари упаковали остатки каравая, и молчаливо-печально мы с бесчувственным телом, принадлежащем Олегу, отправились дальше.
Я остановилась на дороге, подальше от места нашего позора и стала обыскивать пьяного гусара на предмет еще каких-нибудь мятых бумажек, найдя таковую в заднем кармане шорт итальянской марки. Шорты стояли столько, сколько вся моя поездка в Крым. На бумажке значился адрес винодельни «Гордости Крыма» Кати, Володи и Кузи. Я с сомнением минут пять разглядывала адрес, потом пьяного инвестора и, усевшись за руль, повернула в отель.
И была практически не удивлена, когда при подъезде Олег, выспавшийся за дорогу, сладко потянулся и поинтересовался текущими делами. Дает же бог богатырское здоровье всяким прохиндеям! Хотя может и за этим инвестором тянулось божье провидение, гласящее всякому наивному пахарю не надеяться на столичных бонз, а самим работать и верить в свое детище и его будущее.