– Хорошие окрестности, – хмыкнул я, – Россия…, хоть и в пределах видимости.
– Вот и я говорю, совсем рядом, – невозмутимо согласилась она.
Вот так мы и вырвались на свободу. А архив? Архив остался лежать дома, ожидая нашего возвращения.
Тяжелее всего было добираться до места назначения. В связи с тем, что дорога в Симферополь нам, пока, была закрыта, самолет отпадал; машину мы здесь ещё не купили; на мотоцикле вдвоем, неудобно, пришлось ехать автобусом.
Автобус был хороший, а вот всё остальное… Дорога, дебильные таможни (украинская и российская), паром>* и зима в придачу. В общем, начало отдыха получилось грустным.
В дороге, от нечего делать, мы заглянули в прихваченную папку. Каллиграфический почерк учителя невозможно было не узнать. Читать было легко. Выяснилось что перед нами не документы, а разрозненные записки из жизни привидений, то есть вампиров, а ещё точнее – Ермоленко.
Мы с Катькой пришли в восторг и вцепились в рукописи как книжные черви. Я же почувствовал несказанное облегчение, не я один, как, оказалось, страдал литературной болезнью в острой форме.
Записи начинались с ноября тысяча восемьсот пятьдесят третьего года…
***
…В Севастополь пришла зима. Вокруг всё отчетливей пахло войной. Я, как и другие молодые офицеры, не мог найти себе места. Не надо быть семи пядей во лбу чтобы понять – главный удар придётся на наш город, оставалось только гадать, когда это произойдёт. А то что произойдёт и очень скоро, я не сомневался. Турки вели себя в Чёрном море как у себя дома и обнаглели полностью. Англия построила им несколько пароходов, и теперь они считали, что могут делать всё что хотят.
Но тут у них вышла промашка. Как сказал в офицерском собрании один из капитанов: «Пускай у нас мало пароходов, зато есть Нахимов!». А сегодня пришла радостная весть. Когда я услышал её, то от счастья чуть не кинулся обнимать первых встречных прохожих.
В честь победы при Синопе сегодня давали бал и банкет. Я, как и все офицеры нашего полка, тоже был приглашён. Весь вечер мы смаковали подробности и восторгались гением Павла Степановича. Надо было очень верить в себя и свои экипажи, чтобы с шестью кораблями начать бой с турецкой флотилией, состоящей из шестнадцати посудин. За четыре часа боя у турок остался один корабль, который позорно уполз из Синопской бухты на паровом ходу. В общем, турки потеряли здесь всё, в том числе и командующего флотом, который был взят в плен. А за тридцать семь человек погибших с нашей стороны, турки отдали три тысячи жизней. Если как следует вдуматься – страшное соотношение.