Реальность напоминала о себе лишь посторонними звуками. Которые внезапно перекрыл бесстрастный женский голос, усиленный динамиками громкоговорящей связи:
– Уважаемые пассажиры! На вторую платформу прибывает поезд Адлер-Екатеринбург. Нумерация вагонов начинается с головы поезда. При переходе через железнодорожные пути убедитесь в отсутствии приближающегося подвижного состава. Находясь на территории вокзала, на пассажирских платформах, рядом с железнодорожными путями и при переходе через них, строго соблюдайте правила безопасности. Проявляйте внимание и бдительность. В случае обнаружения на перроне и в здании вокзала забытых вещей или подозрительных лиц немедленно информируйте об этом сотрудников милиции…
***
Нестерпимее всего для него было понимание нелепости своего положения.
Хорошо, если у человека имеется возможность распорядиться собой в нужную минуту. У гражданина Бесфамильного подобной возможности близко не просматривалось. И ничто иное не казалось обозримым и доступным в благовременной плоскости.
С ним случилось такое, к чему он никоим образом не был готов – ни морально, ни физически.
«Видимо, раньше я отвечал действительности лучше, чем сейчас отвечаю – точнее, не отвечаю, – ознобисто сквозило в его мозгу. – Или наоборот, действительность перестала отвечать мне с должной адекватностью. Мы с ней утратили совместимость или что-то в подобном роде. Разумеется, я же не сорвиголова какой-нибудь, не ухарь и не башибузук: они с чем угодно могут совместиться, с любой действительностью, а я не могу. Со мной происходит чертовщина наиподлейшего пошиба, парадокс, наваждение, или мне кажется, хотя вряд ли. Не знаю, что с этим поделать, но так ведь не может продолжаться до второго пришествия… Или всё-таки может?»
Оставив перрон за спиной, он вошёл в здание вокзала. Сдвинув брови, сторожко огляделся по сторонам. И сказал себе скрежещущим голосом, почти не шевеля губами, как если бы пытался скопировать манеру начинающего чревовещателя:
– Наверное, надо ничему не верить: ни глазам своим, ни рукам, ни ушам – ничему. Может, в этом и есть настоящий выход. Ведь действительность для меня существует в том виде, в каком её отображает мой ум. А если у кого-то ум искривлён, то и жить ему приходится в соответствующей действительности. Что ж, раз я не перешёл в сухой остаток и пока не собираюсь в него переходить – значит, надо придерживаться единственно понятной позиции, чтобы превозмочь обстоятельства. Всё, решено: не стану ничему верить!