– Мы вчера смотрели, болели за тебя.
– Спасибо, – я улыбнулся.
Следом за ней подошёл Георгий – мой напарник, астрофизик – обнял меня и похлопал по спине:
– Ну что, дорогой? Нас можно поздравить? – Георгий отодвинулся от меня, радостно потёр руки.
Этот усатый черноглазый брюнет, худой и высокий, как жердь, с замечательным попугайским носом, который крючком нависал над верхней губой постоянно улыбающегося большого рта, был некрасив, но столь обаятелен и так предан работе, что Альбина всегда восторженно смотрела на него, совсем не замечая такого красавчика, как я.
– А мы всё думали, как поздравить с таким триумфом? – подхватила Альбина.
– Да! Настоящий триумф, – добавил Георгий. – Мы с Альбинкой знали, что будет успех, но чтоб такой. Правда, красавица? – Георгий приобнял Альбину за плечи.
– Правда, правда, – тараторила девушка, – после трансляции в лаборатории телефон оборвали с поздравлениями. Даже шеф заходил. Интересовался, как у нас дела и когда ты будешь. Представляешь? Сам тоже поздравил! Это точно к повышению! – радостно смеялась она.
– Спасибо, ребят! Альбин, да выключи ты этот фон, с ума от него сойдёшь, – смеясь, я пожимал им руки. – Поздравляю вас! Это реальная наша победа, я тоже думаю, грядут перемены, не зря шеф заходил.
Альбина подошла к панели рядом с огромным во всю стену окном и задумалась у климатизатора.
– Что настроить-то? – спросила она.
Георгий посмотрел на меня. Я пожал плечами.
– Ну, сестрёнка, давай что-нибудь на свой вкус.
Альбина на пару секунд задумалась и, улыбнувшись ямочками на круглых щеках, быстро защёлкала по климатизатору. Стены лаборатории растворились. На мгновенье столы лаборатории и наше единственное ценное оборудование – аппарат, регистрирующий параметры энергий, которые мы изучали (уникальный прибор, наша совместная с Георгием разработка, как говорила Альбина, только моя талантливая голова и золотые руки Георгия могли сотворить подобное чудо) – слово зависли в воздухе. А еще через мгновенье мы очутились в цветущем вишнёвом саду. Мягкий солнечный свет падал на всё вокруг ажурной шалью сквозь белоснежные гроздья цветов и нежную зелень молодой листвы. Где-то тихо пел соловей, а воздух был таким прозрачно-свежим, что им было не надышаться. Тишина после безумства, которое длилось несколько минут назад, бальзамом растеклась по душе.