Назира снимает капюшон, и впервые за утро я вижу ее лицо. Испытующе смотрю ей в глаза, однако там ничего. У нее абсолютно нейтральное выражение. Ничто, ни в ее тоне, ни в позе не подсказывает мне истинный ход ее мыслей.
Ничто.
Вдруг она еле заметно прищуривает глаза.
– Так ты всем об этом твердил?
– Ну, то есть… – Я моргаю, не зная, как продолжить, – да, сказал, пару раз… кое-кому.
– И мы не попали в их число? – Она обводит рукой группку наемных солдат. – Ты не сказал ни Элле, ни Уорнеру. И остальные тоже ничего не знали.
– Касл посчитал, что я не должен вам говорить, ребята, – оправдываюсь я перед Джей и Уорнером, переводя взгляд с одного на другого. – Он хотел, чтобы вы хорошо провели вечер.
Джей собирается что-то сказать, Назира ее прерывает.
– Да, я понимаю, но он разве просил тебя ничего не сообщать Хайдеру или Стефану? Мне? Ведь Касл не велел тебе придержать свои подозрения и не делиться ими с нами?
Ее голос звучит абсолютно ровно. Ни злости, ни намека на раздражение… но все вдруг к ней развернулись. Хайдер приподнял брови. И даже Уорнер, похоже, заинтригован.
Очевидно, такое поведение Назире не свойственно.
Тут я вновь ощущаю невыносимую усталость.
И почему-то уверен, что все – конец. Жизнь завершилась. Больше подпитки не предвидится. Не будет ни злости, ни всплеска адреналина, чтобы протянуть еще минутку. Пытаюсь что-то сказать, однако все провода в мозгу разомкнуты, их схемы изменены.
Открываю рот. Закрываю.
Молча.
Усталость охватывает меня так яростно и жестоко, что мне кажется, будто трескаются кости, плавятся глаза, а я смотрю на происходящее сквозь целлофан. Все вокруг приобретает чуть металлический отблеск, зеркальный и размытый. Впервые мне приходит мысль…
Что это не обычная усталость…
Хотя уже слишком поздно. Слишком поздно осознавать, что я, скорее всего, не просто очень сильно устал.
Черт возьми, кажется, за мной пришла смерть.
Что-то говорит Стефан. Я не слышу.
Что-то говорить Назира. Я не слышу.
Какая-та часть моего мозга, еще способная функционировать, твердит мне: «Возвращайся в комнату, умри спокойно», но, когда я пытаюсь сделать шаг, то спотыкаюсь.
Странно.
Я делаю еще один шаг, и теперь все хуже. Ноги заплетаются, я почти падаю, в последний момент удержавшись в вертикальном положении.
Все идет наперекосяк.
Звуки в голове становятся громче. Я не могу полностью открыть глаза. Воздух вокруг кажется плотным – сжиженным, я пытаюсь сказать, что мне плохо, – не выходит. Мне холодно. Меня бросает в зябкий жар.