Злость победила.
Я выключил все двигатели боинга и направил его вниз. В полной тишине мы падали вертикально, черный орел, сложивший крылья, полупрозрачный, невидимый в чернильном ночном небе, и самолет внутри орла. Напрасно бедняга Джаляль Аль-Гави нажимал на кнопки, дергал рычаги, тянул штурвал на себя, все было бесполезно, самолет падал с высоты девять тысяч метров. Жаль, никто не мог этого видеть со стороны, это было красиво.
– Ух ты, – это завопил Захария, он быстро сообразил, что я сделал, – угробиться решил?
– Да!
Мы валились с дикой скоростью, скоро мы ударимся о воду, мой самолет разлетится на кусочки – я расточусь.
– Йя-ха! – Захария вопил, как ковбой на родео.
Ему что, он прокатится на мне и, когда уже не будет ни меня, ни демона бомбы, Захария останется и будет выискивать себе новые игрушки. Ничего нельзя изменить, ничего нельзя исправить.
Удар! Самолет рухнул в воду, крылья оторвались, во все стороны разлетелись детали оперения, мне казалось, я почувствовал боль, как будто это я разрываюсь на куски, но я не расточился. Фюзеляж погружался в воду, вертикально, он стрелой летел, я летел вниз сквозь толщу океана, до дна здесь было более пяти километров. От возрастающего давления тело боинга словно плавилось, рассыпалось на мелкие фракции, таяло. И тут бомба взорвалась. Она взорвалась внутри меня, и я принял на себя всю ее высвободившуюся энергию, всю энергию ядерного взрыва, энергию каждого образовавшегося атома кобальта-60, я наполнился всей этой мощью, и я не расточился. Я остался жив. А демона бомбы я сожрал, сожрал за мгновение до того, как он должен был расточиться, рассыпаться на элементы. Да, Захарию я тоже сожрал. Я сожрал все. Я распух от сожранного количества энергии.
Я доволен.
Когда я пробил поверхность океана и на огромной скорости ввинтился в небо, во все стороны пошла волна. От точки моего вылета – волна, мощная, по окружности, во все стороны, по нарастающей, всё сметающая волна, цунами.
Но я не смотрел, мне было все равно.