Таким образом, в Посёлке остался только один Дом, не вовлечённый в процесс Генеральной переделки, – Дом престарелых.
Дом престарелых стоял на окраине Посёлка. Рядом лес, речушка, полянки, птички, цветочки. И Генеральный захотел построить здесь свою резиденцию. Его останавливало только то, что в Доме престарелых всё ещё жили престарелые.
Генеральный решил лично о них позаботиться.
Он закрыл там медпункт, выгнал сиделок, медсестёр и главврача, а директором назначил лучшего своего менеджера.
Менеджер пересмотрел рацион стариков, убрал из него всё вредное: жирное, пресное, соленое, сладкое, горькое, свежее и молочное. Видимо, именно благодаря такой заботе престарелые продолжали жить. Менеджер доложил Генеральному, что поселковые престарелые оказались слишком закалёнными в предыдущих поселковых переделках и никакими рыночно-демократическими отношениями их не возьмёшь.
Генеральный ответил, что с престарелыми надо работать старыми методами – гореть на работе.
И уже в следующую ночь Дом престарелых загорелся.
Выйти из дома никто из престарелых не смог, поскольку в соответствии с одними необходимыми поселковыми требованиями на окнах были установлены решётки, а в соответствии с другими требованиями двери Дома престарелых были заперты.
Менеджеры Генерального первыми прибыли на пожар с песней «Гори, гори ясно, чтобы не погасло!»
По окончании пожара менеджеры провели самое тщательное расследование причин самовозгорания Дома престарелых и самих престарелых.
Следствие подтвердило первоначальные выводы о самовозгорании. Соответственно, винить в пожаре было некого, поскольку все виноватые сгорели, да ещё и вместе с поселковым имуществом.
Следствие особым образом отметило, что престарелым не следовало самовозгораться вместе с поселковым имуществом, особенно после того, как оно благодаря установлению в Посёлке рыночно-демократических отношений перешло в собственность Генерального.
Но Генеральный в знак скорби объявил посмертную амнистию престарелых, самовозгоревшихся внутри принадлежащего ему имущества.
Более того, Генеральный за свой счёт похоронил то, что осталось от престарелых, и объявил в Посёлке пятиминутный траур, во время которого была прекращена работа Публичного дома бытовых услуг, Публичного дома культуры и даже Генерального рынка.